Политика памяти о сталинизме: обоюдоострый меч, раскалывающий путинскую Россию
Несмотря на двойственную позицию официальной власти и курс на пересмотр истории, люди продолжают помнить о жертвах репрессий
 Слева фотографии Марка Подземского перед арестом,справа – незадолго до расстрела. |
Надежда Подземская рассказывает историю ареста и гибели своего деда, Марка Подземского. Фотографии показывают, как разительно изменился этот человек за 4 месяца, прошедшие от ареста до гибели («Причина смерти: расстрелян»).
6 декабря 2016 года маленькая металлическая табличка Марку Подземскому была прикреплена на доме по Мясницкой улице в числе шести знаков, установленных в память о людях, когда-то называвших этот дом своим. На табличке выгравировано имя, дата рождения, дата расстрела. На месте фотографии – квадратное отверстие.
Установка памятных табличек выполняется в рамках гражданского проекта «Последний адрес», инициированного в 2014 году журналистом Сергеем Пархоменко. Будучи в 2013 г. во Франкфурте, он обратил внимание на латунные таблички Stolpersteine («Камни преткновения»), относящиеся к проекту увековечения памяти жертв нацизма. Вернувшись в Москву, Пархоменко предложил «Мемориалу» начать аналогичный проект в России.
«У нас свой собственный Холокост, сравнимый по масштабам с тем, что происходило в Германии», – сказал Пархоменко в интервью Аль-Джазире, подразумевая сотни тысяч людей, убитых в Советском Союзе при Сталине. Историки не перестают спорить, был ли Сталин «хуже» Гитлера.
Активисты «Последнего адреса» пытаются вернуть общественную дискуссию к обсуждению судеб отдельных людей, пострадавших из-за идеалов, на которые ссылаются защитники Сталина. Но эта деятельность наталкивается на сопротивление людей, иначе помнящих прошлое; и это в течение десятилетий разделяет российское общество. Двадцать пять лет после распада Советского Союза страна по-прежнему борется за то, чтобы темные страницы истории не замалчивались в рассказах о прошлом страны, и фигура Сталина как ничто другое разделяет людей на два противоположных лагеря. В январе 2015 года опрос Левада-центра показал, что 52 процента респондентов – самый высокий процент с начала проведения подобных опросов – позитивно оценивает роль Сталина в истории. Книги с заголовками, наподобие «Как Сталин победил коррупцию», заполняют прилавки магазинов. Некоторые активисты считают, что проблема коренится в школьном образовании, которое перестало изучать сталинские репрессии. Другие указывают, что изучение репрессий входит в школьную программу, однако то, как эта тема подается, зависит исключительно от учителя.
Позиция Кремля также амбивалентна. В сентябре Путин подписал план создания мемориала жертвам политических репрессий, хотя с тех пор об этом плане почти не слышно. Тем временем несколько местных отделений Коммунистической партии воздвигли памятники диктатору в таких городах как Липецк, и даже открыли Сталинский центр в Пензе. Кремль не препятствует, но и не помогает этим проектам.
Несмотря на все препятствия, «Последний адрес» продолжает работать. Волонтеры проекта действуют в нескольких городах России, и есть планы расширения на страны бывшего советского Союза – например, Украину.
Тем не менее, Пархоменко без оптимизма смотрит на шансы проекта на выживание. Он говорит, что официальные инициативы по увековечению жертв репрессий, такие как создание мемориала в Москве, – лишь еще один способ для власти регулировать политику памяти. Пархоменко считает, что путинское правительство не против гражданских инициатив, просто оно хочет эти инициативы контролировать.
«Однажды мы проснемся и узнаем, что по Москве проехала машина, и все наши таблички были сняты», – говорит он. «Но важны не таблички, важны те люди, которых они представляют. К тому моменту мы будем иметь общество, инфицированное памятью об этих людях.»
Пересказала Лариса Мелихова