«Последний адрес» на Рубинштейна - раздоры или путь к примирению?

В середине октября в нашем округе произошёл скандал, перешедший даже на международный уровень (ситуацию комментировали в немецких СМИ): с дома Довлатова сняли таблички проекта «Последний адрес», установленные там в память о репрессированных во времена сталинского террора. Разбираемся, что случилось, почему таблички важны для округа и при чём здесь Жилищный кодекс.

14 октября жители дома 23 по ул. Рубинштейна обнаружили, что с фасада исчезли 16 табличек проекта «Последний адрес». Скрутила их, вероятнее всего, управляющая компания ООО «ЖКС Северо-Запад», в которой сообщили, что от нескольких собственников из этого дома поступили жалобы на таблички.

Хотелось бы отметить то, что управляющие компании значительно медленнее реагируют (или не реагируют вообще), когда речь заходит о незаконных кондиционерах, козырьках и рекламе. Однако у «Последнего адреса» явно не так хорошо со способностью договориться, как у владельца какой-нибудь кальянной, поэтому таблички сняли.

Это вызвало волну возмущения как среди части жителей дома, так и среди горожан и общественных деятелей. Редакция «Владимирского округа» разделяет эмоциональную реакцию возмутившихся граждан. Репрессии, на наш взгляд, нельзя оправдать ничем, а их анализ профессиональными историками сталинизма, такими как Олег Хлевнюк или Игал Халфин, показывает, что плюсов от этой гекатомбы не получил никто.

Однако факт остается фактом: жалоба собственников законна.

Владимирский округ уже оказывает поддержку как проекту «Последний адрес», так и жителям дома в том, чтобы:

1) легализовать таблички проекта;

2) повысить степень самоорганизации дома и создать там совет дома.

Совместно с «Последним адресом» мы хотим рассказать о тех людях, чьи имена были на снятых табличках, чтобы стало яснее, почему проект важен и почему важна память о них и о репрессиях в целом.

Виталий БОВАРЬ

Рубинштейна, 23: историческая справка

Проект «Последний адрес» начался в Петербурге весной 2015 года с установки памятной таблички на доме 23 по улице Рубинштейна (жилой дом Петербургской купеческой заставы, или «Довлатовский дом»). В 2016 году рядом с ней появились таблички с именами ещё 15 человек.
Что мы знаем об этих людях, чьи трагические судьбы десятилетиями скрывались от их родных и от общества?

По опубликованным на сегодняшний день данным, дом 23 стал «последним адресом» для 16 человек, расстрелянных в годы «Большого террора», то есть в 1937-1938 годах. В таком большом доме наверняка были арестованные и расстрелянные в другие годы советской Проект «Последний адрес» начался в Петербурге весной 2015 года с установки памятной таблички на доме 23 по улице Рубинштейна (жилой дом Петербургской купеческой заставы, или «Довлатовский дом»). В 2016 году рядом с ней появились таблички с именами ещё 15 человек. Что мы знаем об этих людях, чьи трагические судьбы десятилетиями скрывались от их родных и от общества? власти, или арестованные, но не расстрелянные, а отправленные в лагерь или ссылку – их имена нам неизвестны.

Тем не менее, масштаб советских репрессий виден на примере лишь одного дома: 16 человек, расстрелянных меньше чем за два года по приговорам внесудебных органов и впоследствии реабилитированных «за отсутствием состава преступления». О большинстве из них мы знаем лишь короткую биографическую информацию, мы не видели их лиц. Истории нескольких дошли до нас подробнее благодаря памяти их потомков. Давайте посмотрим, как месяц за месяцем жителей этого дома уводили из него навечно.

Первым из известных нам жителей дома был арестован механик фабрики имени Халтурина Владимир Иванович Дурнякин (кв. 65). Весной 1933 года по обвинениюво «вредительстве», «антисоветской агитации» и «контрреволюционной деятельности» он был приговорен к расстрелу с заменой на 10 лет лагерей. Срок отбывал в Соловецком лагере особого назначения. Сохранились трогательные письма, которые он писал из лагеря своей маленькой дочери Нонне, ей к моменту ареста отца было 4 года.

Его жена Анна Михайловна происходила из семьи купца Киржакова, участвовавшего в строительстве дома 23 по Троицкой улице. В 1936 году ей удалось попасть на свидание с мужем в лагере, и это была их последняя встреча. Осенью 1937 года Владимир Иванович Дурнякин в числе 1111 заключенных Соловецкого лагеря был вывезен с острова в урочище Сандормох в Карелии и там расстрелян 27 октября 1937 года.

Шестьдесят лет обстоятельства его смерти оставались тайной для семьи и для общества. В 1997 году было обнаружено массовое захоронение в Сандормохе, а в 2016 году внучка Владимира Ивановича установила ему памятную табличку на доме 23.

Весной 1937 года были арестованы двое:

Григорий Абрамович Каплан (кв.15) – военный, служил в инженерных войсках Балтфлота. Его расстреляли 23 октября 1937 года по приговору Военного трибунала Краснознаменного Балтфлота. Ему был 41 год.

Бронислав Людвигович Беганский (кв. 56) был членом партии с 1917 года до самого ареста. Его обвиняли в том, что он «был участником контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической, диверсионно-вредительской организации на Кировском заводе». Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к расстрелу, который был исполнен в тот же день, 25 августа 1937 года. У 44-летнего инженера остались жена, сын, брат и две сестры.

В сентябре 1937 года дом навсегда покинули ещё трое его жителей:

Николай Владимирович Головинский (кв. 71), 44-летний начальник части службы движения при Управлении Октябрьской железной дороги. По обвинению в «шпионаже» он был расстрелян 24 ноября 1937 – в этот день в Ленинграде были расстреляны 719 человек.

В тот же день, 24 ноября 1937 года, был расстрелян и 55-летний Рудольф Рудольфович Ришелье-Плацатко (кв. 15). Он родился в Петербурге, работал портье в гостинице «Астория», осужден за «измену родине». Немец по национальности, вероятно, он стал жертвой так называемой «немецкой операции НКВД».

Владимир Михайлович Хведкович (кв. 8) родился в 1898 году в Гродненской губернии. Перед арестом руководил мастерской Музыкального училища Ленгосконсерватории. Был расстрелян 17 января 1938 года по обвинению в «шпионаже». Он был русским, но осужден «двойкой» в рамках национальной операции НКВД: судя по месту его рождения – в рамках «польской операции».

22, 24, 25 и 26 октября 1937 года сотрудники НКВД увели из этого дома четверых: Борис Львович Гиммельфарб (кв. 29), уроженец Днепропетровской области, перед арестом работал заместителем управляющего конторой «Экспортхлеб» в Ленинграде. Меньше чем через месяц после ареста, 15 ноября 1937 года, он был расстрелян по приговору «двойки». Ему было 50 лет.

Яков Михайлович Бакалейников (кв. 36) тоже родился в Днепропетровске. Работал экономистом на строительстве Фрунзенского универмага. Был членом ВКП(б) с 1922 по 1933 годы. Приговорён и расстрелян в один день, 25 февраля 1938 года. Его жена Клавдия Александровна Бакалейникова была арестована вслед за мужем.

Борис Абрамович Шварцман (кв. 25) родился в 1903 году в местечке Арциз Аккерманского уезда Бессарабской губернии. Работал товароведом в артели «Аврора». Особой тройкой НКВД Ленинградской области он был приговорён к расстрелу, и через полмесяца, 11 января 1938 года, приговор был приведён в исполнение.

Лев Самсонович Маркин (кв. 70) родился в Чите в 1905 году. В Ленинграде заведовал учебной частью транспортной школы Городского отдела внутренней торговли (Горвнуторга). Через полтора месяца после ареста, 10 декабря 1937 года, он был расстрелян по обвинению в «шпионаже» и «контрреволюционной деятельности».

Ещё двое жильцов, санитарный инспектор и сотрудник НКВД, были арестованы в ноябре 1937 года: Владимир Александрович Петровых (кв. 7), 59-летний уроженец Новгородской губернии, санинспектор Ленинградского торгового порта, был арестован 21 ноября 1937 года. Следствие по делу о шпионаже заняло всего полмесяца, а через месяц, 20 декабря 1937 года, расстрельный приговор был приведен в исполнение.

30-летний Альфред Андреевич Пиннис (кв. 91), выпускник юридического факультета ЛГУ, был нештатным сотрудником НКВД Ленинградской области. Он родился в Лифляндской губернии, имел там родных, что позволило арестовать его как «латышского шпиона».

Работа в органах НКВД не спасла Альфреда Андреевича: в сфабрикованном его же коллегами деле ему вменяется в вину, что он «передавал в латвийскую разведку шпионские сведения о работе органов НКВД», а также «создавал латвийскую националистическую молодёжную организацию». Он был расстрелян 4 февраля 1938 года.

Константин Николаевич Стилианудис (кв. 90), 65-летний греческий подданный, был арестован 27 декабря 1937 года, через полмесяца после подписания директивы о начале «греческой операции НКВД». Семья Стилианудисов в поисках работы перебралась из Греции в Одессу в конце 19-го века. В 1900-х годах Константин Стилианудис работал главным бухгалтером в одесском банке, затем был переведён в Санкт-Петербург, дослужился до директора банка. У него было трое сыновей – Николай, Юрий и Александр. По воспоминаниям сына Юрия, до революции 1917 года семья была хорошо обеспечена, дети учились в «Петришуле».

К концу 1937 года Константин Николаевич Стилианудис работал бухгалтером кассы взаимопомощи пенсионеров Фрунзенского и Володарского районов. Он был расстрелян по обвинению в «шпионаже» 1 октября 1938 года. С разницей в один день, 9 и 10 февраля 1938 года, арестовали музыканта Николая Гнедича и служащего Соломона Лейтера.

Николай Михайлович Гнедич (кв. 100) родился в 1890 году в Петербурге. До ареста работал музыкантом Ленгосэстрады. В первый раз Николая Гнедича арестовали в 1929 году, тогда он был приговорён к трёхлетней ссылке по статье 58-13 (борьба против рабочего класса и революционного движения при царском строе или в гражданскую войну). Женой Николая Михайловича была певица Муза Александровна, в 1934 году у них родилась дочь Нонна. В 1938 году 47-летний Николай Гнедич был снова арестован – по той же статье, что и в 1929 году. Особой тройкой УНКВД Ленинградской области приговорён к расстрелу, приговор был приведён в исполнение 10 июля 1938 года.

Соломон Абрамович Лейтер (кв. 11) родился в 1897 году в Петербурге. До ареста был членом ВКП(б), занимал должность инспектора торгового отдела спортобщества «Динамо». По обвинению в «шпионаже» его расстреляли 1 апреля 1938 года – меньше чем через два месяца после ареста. Ему был 41 год.

Эрих-Аршавир Арсентьевич Авалян (кв. 59) родился в 1901 году в горо- де Елисаветполь (ныне – город Гянджа в Азербайджане) в армянской семье. Неизвестно, когда семья покинула город, но к 1938 году она была разделена: отец Арсентий Семенович жил в Тби- лиси, а дети – Эрих-Аршавир и его сестра Розалия – в Ленинграде.

Эрих-Аршавир имел высшее образование, работал инженером-экономистом на Оптико-механическом заводе имени ОГПУ, был женат. Его арестовали 8 апреля 1938 года по обвинению в том, что он был германским и японским шпионом. Расстрельный приговор был приведён в исполнение 6 сентября 1938 года.

Все перечисленные репрессированные жители этого дома (за исключением Владимира Ивановича Дурнякина) были расстреляны в Ленинграде, но точное место их расстрела, а также место захоронения до сих пор неизвестны.

Большинство из них были реабилитированы в конце 1950-х годов: скорее всего, кто-то из их родных в это время обратился к государству за реабилитацией родственника. Несколько человек: Рудольф Ришелье-Плацатко, Владимир Хведкович, Лев Маркин, Контантин Стилианудис – были реабилитирова ны лишь в 1989 году, в общем порядке – это значит, что у них не осталось тех, кто мог просить об их реабилитации. Правда о том, что все эти люди были расстреляны, а не умерли в лагере, стала известна лишь с конца 1980-х годов.

Евгения КУЛАКОВА
Координаторка проекта
«Последний адрес» в Петербурге