Бесславные потомки

| Новая газета | Павел Гутионтов | 09 декабря 2020

Некий Дмитрий Владимирович Кузьмин, «внук (как пишет) расстрелянного и реабилитированного офицера Красной Армии», озаботился нравственной составляющей движения «Последний адрес» и не только написал большое письмо на эту тему, но даже опубликовал его на страницах «Московского комсомольца». Отдельное спасибо популярной газете за то, что не осталась равнодушной и пообещала продолжить важный и своевременный разговор. Спасибо, огромное человеческое спасибо, дорогие коллеги!

Что же тревожит Дмитрия Владимировича и популярную газету? Почему убеждены они в том, что «Конвейер «Последнего адреса» надо остановить» (это заголовок письма)? И — как можно скорее?

Прежде всего опасаются они, что «наши города станут похожи на кладбища» (это подзаголовок). 

Собственно, одного этого предположения вполне достаточно, чтобы дальше ничего не читать, а замереть в ужасе. Но, по-моему, в полемическом запале Дмитрий Владимирович и популярная газета сами до конца не понимают, что написали и что напечатали.

Сколько ж безвинных надо реабилитировать (а сначала — расстрелять и побросать в безвестные ямы в неподсчитанных до сей поры Бутовых, Коммунарок, Медных, Сандормохов, Катыней…), чтобы превратить в кладбища улицы даже самого маленького нашего города? Просто повесив на стене дома крохотную табличку с именем когда-то жившего здесь человека, ни за что убитого твоим (твоим!) государством? Рабочего, студента, заведующего отделом ЦК, украинца, русского, еврея, латыша, чеха? Заслуженного члена ВКП (б) с дореволюционным стажем или не оказавшего этой власти малейшей поддержки?

Допускаю, что обилие таких табличек действительно может помешать «петь и смеяться, как дети» во вновь юной и прекрасной стране, проходить по ней, «как хозяин необъятной Родины своей». И чтобы ничто (ничто!) не смело напомнить, что была эта Родина в «незапамятные времена» ареной невиданного на земле террора, так или иначе коснувшегося всех на ней живущих.

Почему-то Дмитрия Владимировича (и щедро предоставившую ему трибуну популярную газету) не тревожит, что и безо всяких табличек живут они на кладбище — правда, без памятников над закатанными в асфальт тысячами и тысячами могил. Или в камере, неотмытой от блевотины вернувшихся с чекистского допроса. Так, конечно, легче и спокойнее — не думать и не помнить, жить легко, гордясь своей незапятнанной историей. Для меня пример — Вязьма, место невиданной в мировой военной истории трагедии, где за несколько дней октября 1941-го погибло семь наших армий. Поля, усеянные сотнями тысяч погибших, было высочайше приказано запахать и ни строчкой, ни буквой не упоминать о произошедшем; только четыре с лишним десятилетия спустя появились здесь первые самодеятельные памятники, и тех, кто их устанавливал, тогда еще жестоко наказывали… 

Таблички «Последнего адреса», установленные в Москве на Мясницкой улице. Фото: poslednyadres.ru

Будем справедливы, Дмитрий Владимирович наказывать за установку табличек на стенах домов еще не предлагает. Он просто задается вопросом: а все ли расстрелянные тогда были так уж невиновны?

Не прославим ли мы ненароком кого-нибудь из тех, кто недостаточно мужественно держался на допросах?

Не разумнее ли подвергнуть все их бережно хранящиеся в архивах госбезопасности дела внимательному и требовательному пересмотру? И только после такой операции открыть самым достойным (да, немногим, где ж много самых достойных возьмешь?) настоящие мемориальные доски. И уж тогда-то мрамора мы не пожалеем!

ИЗ ПИСЬМА ДМИТРИЯ КУЗЬМИНА
 
«Когда вы даете свое молчаливое согласие тому, что необходимо увековечивать память всех без разбору реабилитированных граждан по последнему месту их жительства, вы уже приравниваете эту категорию граждан к Героям Советского Союза, или Героям России, или Полным кавалерам ордена Славы. При этом, чтобы установить мемориальный знак на доме, где проживал Герой Советского Союза, или Герой России, или Полный кавалер ордена Славы, необходимо пройти все предусмотренные законодательством процедуры и согласования и по каждому конкретному случаю получить решение исполнительного органа власти, которое должно быть опубликовано в открытой печати. А устанавливать мемориальные знаки «Последнего адреса» вы допускаете «списком», в любом количестве, без какой бы то ни было проверки сведений, и никаких согласований, кроме согласия домовладельцев не требуется. Разве же такой порядок не находится на грани абсурда?..
Комиссия по увековечению памяти, которая имеется в каждом регионе, обязательно должна ознакомиться со всей полнотой информации и, в том числе, с согласия родственников реабилитированного, с личным архивным делом гражданина, память которого предполагается увековечить...»

Письмо Дмитрия Владимировича снабжено выразительной фотографией из Санкт-Петербурга. Там, на улице Рубинштейна, 23, установлено 16 таких «адресов»! Ужас ведь, согласитесь? В Москве на прежней улице Грановского, в доме, где до своей смерти проживали наркомы и маршалы, и то мемориальных досок меньше. А люди какую пользу стране принесли! Буденный, Молотов!..

Дмитрий Владимирович делает вид, будто не понимает принципиальной разницы между увековечением памяти героев (да и — героев ли? Всегда ли — героев?) и скорбного напоминания о тех, кто (еще раз подчеркну!) без вины был уведен из этого подъезда и подло убит выстрелом в затылок. А потом — РЕАБИЛИТИРОВАН. Государство то есть признало свою ошибку. Так вот, таблички «Последнего адреса» не просто напоминают об уничтоженных людях, но и криком кричат об этой самой ошибке государства, так и не замолившем своей вины и все меньше расположенном делать это.

Буквально на днях я поучаствовал в онлайн-конференции, проведенной Институтом права и публичной политики. Обсуждался проект Закона, подготовленного правительством в ответ на уже давнее решение Конституционного суда вроде бы к исполнению обязательного. Речь шла о восстановлении права на жилье детям незаконно репрессированных — в тех самых городах, откуда их родители были уведены на расстрел, муки, лагеря. А потом были реабилитированы. Конституционный суд обязал государство вернуть детям отнятое у них или полной мерой компенсировать отнятое. Правительство же решило переложить эту обязанность за это на плечи регионов. Которые должны поставить бывших детей в льготную очередь. Депутат Галина Хованская назвала идею издевательской, процесс возвращения жилья, таким образом, растянется на десятилетия, а самым молодым из детей — уже за восемьдесят.

И сколько их на страну, кстати? По данным Хованской, их 496 человек. По данным «Мемориала» — около пятисот. 191 — в Москве… 

Причем список — убывающий, потому что право на компенсацию по наследству не передается. Уйдут эти 500 человек, и проблемы не будет.

Но тот же довод: а почему это им, ничем не заслужившим, такие льготы? Наравне с участниками войны или, скажем, с чернобыльскими ликвидаторами?

Дмитрий Владимирович тоже пишет о жилплощади:

ИЗ ПИСЬМА ДМИТРИЯ КУЗЬМИНА
 
«Дома, которые сохранились до наших дней, конечно же, не бараки и не халупы, в которых ютился в то время простой люд, а имеющие хорошее расположение добротные здания, в большинстве своем дореволюционной постройки, часто представляющие культурную и историческую ценность.
Истинные хозяева этих домов были выселены или уничтожены советской властью, а квартиры в таких домах были заселены в основном представителями партийной и советской номенклатуры. Конечно, среди бывших жителей этих домов, пострадавших от репрессий, найдутся единицы известных, заслуженно уважаемых в нашем обществе людей, и лишний раз увековечить память о них было бы делом чести. Однако о большинстве имен и фамилий мы узнаем первый раз в жизни, и если даем согласие «Последнему адресу» размещать на своем здании мемориальные таблички наспех и «втемную» и только лишь на том основании, что эти граждане были реабилитированы, то как бы нам в будущем не пришлось краснеть за это согласие…»

Без комментариев!

Действительно, лучше уж наедине с собой «краснеть» за беззаконные убийства этих и еще многих сотен тысяч людей. Тем, кто «краснеть» способен, конечно.

***

И последнее. Дмитрий Владимирович — человек исключительно скромный и ни одной строчкой не упомянул, кто он и что он.

Таблички в Санкт-Петербурге на улице Рубинштейна незадолго до демонтажа. Фото: poslednyadres.ru

А он — исполнительный вице-президент Российского союза промышленников и предпринимателей России. Выпускник престижного МГИМО, кандидат экономических наук. Только что в блоге основателя «Последнего адреса» Сергея Пархоменко я прочитал захватывающую историю, как Д. В. Кузьмин через восемь месяцев после официального к нему обращения об установке памятных знаков (четырех) на здании, принадлежащем РСПП, все-таки согласился поговорить с представителем «Последнего адреса» по телефону.

Сначала Кузьмин сказал, что нужно еще проверить, не был ли кто из четверых замешан в антигосударственном заговоре и, следовательно, осужден справедливо. А закончил разговор так:

«— Наше здание официальное, мы должны все решать с префектурой… будут подходить люди, будут возникать вопросы, вот отремонтируем вестибюль, и найдем место… — Но мы не устанавливаем наши таблички внутри вестибюлей! — Так. Вы не хотите меня услышать. До свидания!..»

И вернулся к письму в популярную газету.






Неправильно введен e-mail.
Заполните обязательные поля, ниже.
Нажимая кнопку «Отправить» вы даете согласие на обработку персональных данных и выражаете согласие с условиями Политики конфиденциальности.