Одной из первых в Томске проявила инициативу Елена Уткина. Внучка репрессированного кузнеца Ивана Манохина. Она обратилась в томское отделение «Мемориала», «музей следственная тюрьма НКВД» с просьбой установить на доме, где жил ее дед табличку «Последнего адреса». Этот дом на улице Лермонтова, 51 сохранился до сих пор. Именно отсюда в 1937 году Ивана Манохина и его младшего брата Андрея забрали сотрудники НКВД. История Ивана Манохина есть на сайте мемориального музей "Следственная тюрьма НКВД". Ивана приговорили к 10 годам лагерей. В 1938 году он умер в Гулаге. Но где похоронен – неизвестно.
– Могилы нет, мемориального памятника с его именем – тоже. Некуда принести цветы, почтить память, – говорит внучка кузнеца Елена Федоровна, – Вся надежда на «Последний адрес».
На фото: Дом на Лермонтова, 51, где жил и был арестован Иван Манохин
Проект «Последний адрес» придумали в Москве, позже к нему стали присоединяться и другие города. Как сказано на сайте проекта – «Последний адрес» - это широкая общественная инициатива, имеющая своей целью увековечение памяти наших соотечественников, ставших жертвами политических репрессий и государственного произвола в годы Советской власти. Результатом такой инициативы будет установка многих тысяч персональных мемориальных знаков единого образца на фасадах домов, адреса которых стали последними прижизненными адресами жертв этих репрессий.
Основополагающий принцип проекта – «Одно имя, одна жизнь, один знак».
Внучка репрессированного Ивана Манохина – Елена Уткина долгие годы по крупицам собирала информацию о своем деде и его брате. Писала запросы в УФСБ с просьбой предоставить ей материалы дела. В этих материалах сказано, что Ивана Манохина 28 октября 1937 года арестовал томский городской отдел УНКВД СССР по Новосибирской области «за активное проведение контрреволюционной агитации против Советской власти и высказывание террористических настроений против руководителей государства».
На фото: выдержка из обвинительного приговора Ивана Манохина
– Это стандартное для того времени обвинение. Так было написано у многих, кого арестовывали в 37 году, следователям нужно было выполнять план – 10-12 арестов протоколов в сутки, не выполнишь план – сам окажешься арестованным. Вот они и писали под копирку всем одинаковые обвинения, – рассказывает директор мемориального музея «Следственная тюрьма НКВД» Василий Ханевич.
– Причины для ареста тоже были стандартные, – продолжает Василий Ханевич. – Имели мастерскую, имели свой дом – все, этого было достаточно. Возможно, был донос или сигнал какой-то, ведь многие это имели, но не всех арестовывали. А вот если был звонок куда надо, могла быть зависть или какой конфликт произошел – позвонили куда следует, и все, человека арестовали.
– Страна разделилась на тех, кого арестовали и на тех, кто на них донес, – добавляет Елена Уткина. В истории ее деда тоже, возможно, роковую роль сыграл донос. По крайней мере, в семье есть такая версия. Бабушка рассказывала, что донесла в следственные органы на своего мужа Андрея Манохина и его брата Ивана – жена Андрея. Почему она это сделала, если все-таки сделала и за что – неизвестно. Также неизвестно было ли это на самом деле, никаких подтверждений в документах Елена Уткина не нашла. И потому сейчас не хочет никого судить.
– Большинство арестов, конечно, было по социальным признакам, – объясняет Василий Ханевич.
– Арестовывали тех, кто из бывших. Из антисоветских элементов. Кем ты был до 17 года. Был специальный приказ 00447 о бывших кулаках, то есть в начале 30-х они уже были раскулачены, всего лишились. А 37 год – новая волна репрессий в отношении этого контингента, особенно глав семей это касалось. Почему? Потому что их советская власть лишила всего: места жительства, имущества, их сослали и они же обозлены на советскую власть.Поэтому большинство арестов, это были такие превентивные аресты. Ведь эти люди по своему происхождению просто не могут быть искренними сторонниками советской власти. Они, как считала власть, затаились. Они ждут удобного случая. Поэтому большая чистка – это как раз ликвидация потенциальных врагов. В число этих потенциальных врагов вошли люди, в том числе по своему социальному происхождению: бывшие офицеры, бывшие чиновники, бывшие домовладельцы, купцы. И вторая категория – это потенциальная пятая колонна. Из бывших национальных меньшинств, которые жили в Советском Союзе – поляки, немцы, греки.
На фото: Бричка, сделанная кузнецом Иваном Манохиным
Ивана Манохина арестовали, скорее всего, по социальному признаку. Кузнец, домовладелец – значит потенциально опасен.
– У них была кузнечная мастерская, было свое дело, им вменили, что они сыновья крупного домовладельца, что у них мастерская, что они кулаки. Вот их и арестовали, и приговорили к 10 годам лагерей. Бабушка каким-то чудом добилась свидания с дедом, поехала в Мариинск к нему, и он сказал ей тогда – я отсюда уже не выйду, если встретится тебе человек, устраивай свою судьбу и береги детей. В марте 38 года уже моего дедушки не было, недавно я узнала, что Андрей Манохин умер в мае 1938, на два месяца он только, получается, пережил своего брата. Я нашла в интернете, что там люди в это время умирали пачками, там была дизентерия и тиф. Антисанитария страшная и люди тысячами умирали, – рассказывает Елена Уткина.
На фото: Иван Манохин в молодости
– Нужно чтобы хоть какая-то память была, чтобы где-то можно было почтить его память,– едва сдерживая слезы говорит Елена Федоровна, – На кладбище у него нет могилки, мы и начали с сестрой искать, может в Мариинске что-то есть, но там ничего, все с землей сравняли, их просто закапывали и никаких следов не осталось. У нас нет места, куда можно прийти по нашим традициям, принести цветы, почтить память, нет ни таблички, ничего... А нужно чтобы было хотя бы имя, дата рождения, дата смерти человека. А у него и его брата нет ничего. Вот вся надежда на «Последний адрес». Это очень важно для нас. Все родственники болеют за это. Не может быть так, чтобы вообще никакой памяти не осталось о человеке.– Мы надеемся, что Томск сейчас тоже присоединится к этому проекту, потому что это реальное увековечивание памяти разных людей, – подхватывает Василий Ханевич.
– Этот проект – это установка табличек с именами и датами. Чем отличается от установки мемориальных досок? Тем, что не требует длительной процедуры согласования. Нужно лишь согласие жителей дома. И так как в Томске было репрессировано очень много людей, здесь живут их потомки, то установка этих табличек была бы реальным вкладом в увековечивание личной памяти конкретного человека. Елена Уткина была одним из первых инициаторов установки такой таблички в отношении своего деда и брата своего деда на доме, который до сих пор сохранился.
Есть у нас желание установить подобные таблички на домах, где жили ссыльные князья. Князь Голицын, его сестра Ольга. Дома сохранились. У нас уже был предварительный разговор с Владимиром Александровичем Голицыным, который живет в Москве и который готов подключиться к этому проекту.
Я сам готов установить такие таблички на домах, где жили мои деды. Дома сохранились в селе Белосток Кривошеинского района. И хотя там есть мемориальный комплекс с именами всех репрессированных, но есть и дома, на которых я хотел бы, чтобы были такие таблички.
Есть и другие истории для «Последнего адреса», – продолжает Василий Ханевич. – Например, у нас в томском краеведческом музее были репрессированы три директора. Их всех расстреляли. Но мемориальная доска лишь в отношении одного есть – Михаила Бонифатьевича Шатилова. Поэтому сотрудники музея хотели бы установить таблички в память о других сотрудниках краеведческого музея, среди которых был, например, библиотекарь, а до ссылки в Томск – академик, член-корреспондент и известный в стране славист. Но кто об этом знает? Но проект «Последний адрес» рассчитан на то, что это именно последний адрес, где жил человек до того, как его арестовали. Но, к сожалению, многие дома не сохранились и требуется большая работа, чтобы найти и подтвердить, что это именно то место. Нумерация домов ведь тоже менялась. Но можно установить табличку, что на этом месте был дом, сейчас его нет, но в этом доме когда-то до ареста жил такой-то человек. Такой пример, это последний адрес Николая Клюева. Тот дом, где он жил перед арестом – снесен. Его снесли вместе с мемориальной доской. Сейчас там построено новое здание. Шли разговоры о том, что на этом месте можно установить мемориальную доску, но ее нужно согласовывать долго, а вот такую табличку сделать намного проще и времени это займет меньше. Другое дело, что есть проблемы, связанные с тем, что в нашей базе данных не указан адрес проживания перед арестом и здесь требуется помощь родственников, историков, архивистов, а том числе и работников архива УФСБ, чтобы установить этот последний, точный адрес места жительства человека перед арестом. Мы надеемся, что люди откликнутся и с их помощью таблички такие в Томске будут установлены и память увековечена. Сейчас томское отделение «Мемориала» собирает заявки от тех, кто хочет установить таблички «Последнего адреса» в память о своих родственниках. Как только заявки будут собраны, информацию отправят в Москву организаторам проекта. Там изготовят таблички, после чего их привезут в Томск и установят.
Кузнец Иван Манохин реабилитирован 24 ноября 1959 постановлением Президиума Томского облсуда. Табличка с его именем, возможно, скоро появится на доме, который построил его отец и из который стал его "последним адресом" перед арестом и гибелью.