Сейчас по этому адресу находится девятиэтажный жилой дом. В 1930-х годах здесь проживала семья Франца Францевича Мали: отец семейства, его жена Мария и дочери Валентина и Нина. Заявку на установку памятного знака подала младшая дочь Франца Францевича, единственная оставшаяся в живых, Нина Францевна Гарелышева, член Екатеринбургского общества «Мемориал». Она же в 2003 году, как только разыскала место гибели своего отца, написала о нем статью, а позже издала книгу о нескольких семьях репрессированных. Статья «Унжлаг – территория насилия и скорби» была опубликована на сайте Сахаровского центра. Информацию и выдержки из этой книги мы использовали при подготовке материала о Ф.Ф. Мали.
Франц Францевич Мали родился в 1894 году в деревне Хаммер в Чехии в семье рабочего-каменщика. В семье было четверо сыновей. Антон пошел по стопам отца и тоже стал каменщиком, Йозеф и Эдуард работали на шахте, а Франца после окончания семи классов, в 1908 году, определили в пекарню мальчиком-подручным, где он и получил квалификацию хорошего пекаря.
Когда началась Первая мировая война, Франца призвали в армию. Он сражался на Сербском фронте, затем в Карпатах. В 1915 году, будучи на Восточном фронте, попал в плен к русским. Вот что пишет далее в статье Нина Францевна: «Ни Родины, ни родных отец никогда так больше и не увидал. Пленных отправили в Верхенеудинск (Улан-Удэ. – прим. ред.), затем на Калатинский рудник. Работал он и на шахте – всюду за колючей проволокой и под стражей».
После Февральской революции Франца Мали перевели в лагерь для военнопленных в Екатеринбурге, где он стал работать в гарнизонной пекарне. «И вся его дальнейшая жизнь была связана с хлебопекарным производством. Я до сих пор помню аромат пышного желтоватого горчичного хлеба, который теперь нигде не выпекают», – вспоминает его дочь.
Из лагеря Франца Мали освободили в 1920 году, но выезжать из СССР не разрешали, и он так и остался жить в Екатеринбурге. При этом каждый год он должен был отмечаться в комендатуре.
Тем не менее понемногу жизнь налаживалась. Франц Францевич поступил вольнонаемным в пекарню, женился на коренной екатеринбурженке Марии Владимировне Романовой. В семье росли две девочки: старшая Валентина и младшая Нина.
В 1931 году Франц Мали вступил в ВКП(б), в начале 1930-х активно участвовал в строительстве хлебозавода «Автомат» в Свердловске, во Втузгородке. В 1936 году он принял советское гражданство. До этого он оставался чешским подданным, причем во время проверок это воспринималось как должное. Но после ареста следователь, ведя «дело», не преминул использовать против него этот факт как отягощающий вину.
«На работе отца ценили как опытного специалиста, повышали в должности: бригадир – мастер – начальник смены – технорук завода, – продолжает свой рассказ Нина Францевна. - Но с середины 1930-х годов, когда над страной навис дамоклов меч репрессий, каждую ночь стали исчезать его друзья и знакомые. Те, с кем делил он горькие дни, будучи военнопленным, с кем вместе работал.
Февральской ночью 1938-го пришли и за ним. Отца дома не было, он работал во вторую смену; обыск прошел без него. Когда отец вернулся, ему не позволили раздеться, сразу забрали. Паутинки моей детской памяти сохранили ощущение его рук, поднявших меня, прикосновение колючей щеки и прощальный поцелуй».
Арестовали Франца Францевича 26 февраля 1938 года. За год до этого его исключили из партии – «за связь с заграницей, за срыв выпечки хлеба в октябрьские торжества». В момент ареста дочерям было 13 (Валентина) и шесть (Нина) лет.
«С того дня в течение 20 лет мы ничего не знали об отце, – с горечью вспоминает сейчас Нина Францевна. – За что его арестовали, где он находится – все это оставалось тайной. И только в 1958 году, когда началась массовая реабилитация безвинно погубленных, расстрелянных людей, нашего отца реабилитировали «за отсутствием состава преступления» и выдали справку о его смерти: скончался «от воспаления легких» 6 ноября 1940 года. А где он погиб, где покоится его прах? – Это оставалось неизвестным».
Прошло еще около 40 лет до открытия секретных документов. Вот тогда в Госархиве родным Франца Францевича удалось прочитать его дело.
Франца Францевича обвинили в том, что он «причастен к разведывательным органам одного иностранного государства», «в 1936 года являлся участником контрреволюционной диверсионно-повстанческой организации, в которую завербован агентом германской разведки», занимался вредительством («путем заштопорирования конвейера несколько раз выводил из строя печь хлебозавода», «умышленно затопил водоотсасывающую, вывел из строя электромотор»).
9 сентября 1938 года Особым совещанием при НКВД СССР Мали был приговорен за «контрреволюционную деятельность» к 10 годам исправительно-трудовых лагерей, «считать срок со дня ареста». Редкий случай – не расстрел. Через полтора месяца Мали был этапирован в лагерь.
Читая протоколы допросов, Нина Францевна вспоминает, какую душевную боль испытывала, представляя своего отца, человека доброго, доверчивого, честного в этом кошмарном аду:
«Далее по протоколу:
«Обвиняемые были помещены в камеру, где мы организовали "работу" (читай – пытки), после чего они подписали протокол».
Комментируя для «Последнего адреса» свою статью об отце, Нина Францевна пишет: «Таким образом доводили людей до нечеловеческого состояния. Наверное, в подобные моменты избитые до полусмерти заключенные думали уже только об одном: «Умереть, чтобы прекратить невыносимые пытки». И подписывали свои смертные приговоры с клеймом «шпионов, участников диверсионных групп и т.п.» Только в 2015 году из документов партийного архива стало известно, что мой отец был арестован по доносу директора завода Сивкова».
«Узнать, где покоится прах моего отца, – пишет далее Нина Францевна, – было невозможно. В деле я нашла лишь такую запись: «Этапирован на ст. Яр-Фосфоритный в Вятлаг НКВД». Я написала письмо в УВД Кировской области, ответ получила вскоре. Это была тонкая ниточка и очень короткая».
Так, путем тщательных многолетних поисков, родные Франца Францевича узнали, что в 1938 году он содержался в тюрьме по 20 октября. Затем был направлен в Вятлаг, куда прибыл 23 октября 1938 года. Там он пробыл до 6 июля 1940 года, затем его этапировали в Унжлаг (Унженский ИТЛ, рассредоточенный на огромной территории в Горьковской и Костромской областях, управление лагеря располагалось в Горьковской области, в районе станции Сухобезводное Горьковской железной дороги). «И больше о его судьбе нам неизвестно. Адрес Унжлага нам не известен», – говорилось в ответе из УВД Кировской области.
Но Нина Францевна продолжила свои поиски: «Помня, что река Унжа протекает в Костромской области, я написала в УВД этой области. Но ответа не последовало. Ниточка оборвалась. Где же искать Унжлаг? Помог случай. К моей знакомой приехала племянница <…> из города Макарьева (он стоит на реке Унже). Мы разговорились, и я спросила, не слышала ли она об Унжлаге, и получила неожиданный ответ: «Так это же за рекой, недалеко от села Тимошино». Я попросила у нее разрешения приехать в Макарьев».
С трудом добравшись до села Тимошино, Нина Францевна познакомилась с директором местной школы Татьяной Витальевной Новожиловой, которая показала ей альбом с материалами об Унжлаге и тех, кто там содержался. Она «показала мне бесценные материалы: карту Унжлага, составленную преподавателем географии З.Д. Пургиной, и альбом. В нем старшеклассники Тимошинской средней школы записывали воспоминания бывших узников <…>. Оставшись в комнате одна, я положила перед собой карту, раскрыла альбом и погрузилась в иной мир – мир ужасов, насилия и скорби <…> После прочитанного я рассталась с иллюзией, которую лелеяла много лет: найти захоронение отца и привезти горсть земли на могилу матери».
Тем не менее Нина Францевна добралась до ближайшей точки Унжлага – деревни Кукуй-2. До лагеря оставалось километров пять, но дорога туда заросла непроходимым лесом: «Я смотрела на этот лес, мне хотелось пойти туда, ходить долго-долго и, может быть, найти хоть что-нибудь, напоминающее о людях, страдавших здесь, положивших свои жизни в этом лесу. <…> Почему ни от кого, нигде, ни до поездки, ни после я не слышала об Унжлаге? Ведь там погибли тысячи людей. И вряд ли родственники знают, где их могилы. Кто же может взять на себя эту миссию — восстановить имена узников Унжлага? И поставить хотя бы камень, чтобы родные, оставшиеся в живых, или потомки могли приехать и поклониться праху своих предков».
P.S. В прошлом году Нина Францевна получила письмо от Т.В. Новожиловой, из которого узнала, что в девяти километрах от Макарьева поставлен поклонный крест, собранный из старых рельсов узкоколейки, которую строили среди болот заключенные. «Снимок этого креста мне переслал житель Макарьева Сергей Михайлов. Он опубликован в моей книге «В жерновах репрессий», вышедшей в 2017 году», - написала нам Нина Францевна.
Документы следственного дела
Церемония установки таблички "Последнего адреса": фото, видео
