Екатеринбург, улица 8 Марта, 2
На карте На карте

| 07 апреля 2021

Жилой комплекс по адресу улица 8 Марта, 2 был построен в 1928-1932 годах. Это был один из первых домов в Свердловске (ныне – Екатеринбург), построенных для новой советской элиты. В народе его прозвали Второй дом Советов. Комплекс был возведен по проекту архитекторов И.П. Антонова и В.Д. Соколова в конструктивистском стиле. Строили жилой комплекс раскулаченные крестьяне-спецпереселенцы из Краснодарского края.

Комплекс состоит из основного четырехэтажного многоподъездного дома и 11-этажного дома, первого небоскреба в городе. Дом предназначался для сотрудников НКВД, крупных партийных деятелей и заслуженных работников культуры. Первый этаж обоих домов занимали помещения культурно-бытового обслуживания: душевая, прачечная, столовая, парикмахерская, детский сад, клуб, кинозал и тир. Ныне - памятник архитектуры федерального значения. Одно время в этом доме жил будущий первый президент России Б.Н. Ельцин.

Волна репрессий докатилась и сюда. Среди арестованных и расстрелянных жильцов дома заместитель начальника Управления местной промышленности Н.И. Медников, председатель облисполкома В.Ф. Головин, первый секретарь Свердловского обкома и горкома ВКП(б) И.Д. Кабаков. Утром 23 мая 1937 года в своей квартире застрелился второй секретарь Свердловского обкома ВКП(б) К.Ф. Пшеницын.

Сегодня здесь появились первые две таблички «Последнего адреса». Перед установкой памятных знаков активисты проекта «Последний адрес в Екатеринбурге» провели косметический ремонт колонны, на которой сегодня установили таблички. Деньги на ремонт собрали при помощи фандрайзинга.


Ян Петрович Гайлит (Гайлитис) родился в 1894 году на хуторе Нейлад Вольмарского уезда (по другим данным – в городе Вольмар) Лифляндской губернии в семье крестьян-батраков. Летом он помогал отцу пасти скот помещика, а зимой учился в приходской школе. Он окончил четыре класса городского училища в городе Вольмар и в 1912 году уехал к старшему брату в Ригу, где поступил на землемерные курсы. Уже через 10 месяцев он поехал на Украину в поисках работы, три года  проработал по специальности – землемером. Но началась Первая мировая война, и в 1915 году его призвали в армию. Несколько месяцев Ян служил в 243-м запасном пехотном полку, а затем его направили в Чистопольскую школу прапорщиков, которую он окончил в сентябре 1916 года в чине подпоручика. Из школы его распределили служить в 10-й Малороссийский гренадерский полк.

В ноябре 1917 года Гайлит был избран председателем Военно-революционного комитета Особой армии Юго-Западного фронта. В 1918 году он вступил в РКП(б) и записался добровольцем в Красную Армию, командовал 1-м Латышским (московским) боевым отрядом, затем – Пензенской группой войск на Восточном фронте, в июле 1918 года стал командиром Пензенской пехотной дивизии. В 1918-1919 годах Гайлит командовал различными воинскими соединениями, в том числе 1-й (впоследствии 76-й) бригадой 26-й стрелковой дивизии, которая под его командованием особенно отличилась в Челябинской операции 1919 года. Белые прозвали бригаду «бешеной». «Этот лестный в устах противника эпитет отражает прежде всего, конечно, бешеную классовую злобу того, кто придумал его, и очень условно качества бригады и ее командира т. Гайлита. Никто ни в какой обстановке не видел его проявившим хотя бы на мгновение малейшую горячность или нервность. Как полководец, он действовал неизменно решительно, с огромной настойчивостью, с колоссальным волевым напором, но все его планы были продуманы чрезвычайно тщательно, с учетом всех подробностей обстановки местности, а также своих и противника сил. Его бригада проявила в боевых действиях те же качества: смелость и стремительность удара, исключительную волю к победе. Ее путь от Уфы и до Волги и от Волги до сибирских равнин был увенчан многими славными победами над противником» - писал 15 лет спустя публицист Георгий Павлов в статье о Гайлите «Бешеная бригада», (журнал «Сибирские огни», № 1, 1935 год).

По итогам этой операции Красная Армия заняла весь Урал. За бои на Восточном фронте в 1920 году Гайлит был награжден орденом Красного Знамени. В августе-октябре 1921 года он возглавлял группу войск, созданную для разгрома частей барона Унгерна на Алтае.

В 1922 году Гайлит окончил Высшие академические курсы (ВАК) при Военной академии РККА и продолжил свою профессиональную военную карьеру, занимая различные командные должности: помощника командующего войсками Западно-Сибирского военного округа, командующего Западно-Сибирским военным округом, командира 19-го Приморского корпуса, помощника командующего войсками Северо-Кавказского военного округа. В январе 1930 года Ян Петрович был назначен заместителем начальника Главного управления РККА.

В октябре 1930 года Гайлит стал одним из слушателей первого набора особой группы Военной академии имени М.В. Фрунзе. В феврале 1932 года его назначили помощником командующего войсками Московского военного округа, а через месяц перебросили в Минск, назначив комендантом Минского укрепленного района. В 1933 году Гайлита переводят в Сибирь – командующим Сибирским военным округом. Ян Петрович с семьей переезжает в Свердловск (ныне – Екатеринбург).

С весны 1937 года, когда состоялся февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б), в стране был дан старт всеобщей кампании «борьбы с вредительством». И хотя тогдашний народный комиссар обороны Климент Ворошилов и заявил на пленуме, что «у нас в рабоче-крестьянской Красной армии к настоящему моменту, к счастью или к несчастью, а я думаю, что к великому счастью, пока что вскрыто не особенно много врагов народа», репрессии не обошли стороной военных. Уже в середине марта Ворошилов созвал актив командного и начальствующего состава Наркомата обороны с участием членов политбюро и правительства, на котором нарком заявил: «Я повторяю, у нас арестовано полтора-два десятка пока что, но это не значит, товарищи, что мы с вами очищены от врагов, нет, никак не значит. Это говорит только за то, что мы еще по-настоящему не встряхнули, не просмотрели наших кадров, наших людей. Это нужно будет обязательно сделать, нужно очиститься полностью» (цитируется по книге «Маршалы Сталина», автор Ю.В. Рубцов). В конце марта Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление, в котором, в частности, говорилось: «Предложить НКО (Наркомат обороны. – прим. ред.) уволить из рядов РККА всех лиц командно-начальствующего состава, исключенных из ВКП(б) по политическим мотивам».

«Репрессии против командно-начальствующего состава Красной Армии – это одна из самых трагических страниц нашей истории, когда наказанию в массовом порядке подверглись совершенно невинные люди. Подобное никогда и ничем не может быть оправдано. Репрессии затронули все без исключения ячейки вооруженных сил страны – от подразделения до центрального аппарата наркомата обороны и Генерального штаба РККА», - пишет в своей книге «1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе» военный историк Н.С. Черушев.

11 марта 1937 года был арестован командующий войсками Уральского военного округа (УрВО) комкор И.И. Гарькавый, через два месяца - его заместитель комкор М.И. Василенко (оба расстреляны 1 июля 1937 года по обвинению в «троцкистском заговоре и участии в контрреволюционной военно-фашистской террористической организации») и заменивший его на этом посту в марте командующий войсками Уральского военного округа комкор Б.С. Горбачев (расстрелян 3 июля 1937 года по обвинению в «участии в контрреволюционной военно-фашистской террористической организации»).

После ареста Горбачева командующим войсками УрВО был назначен комкор Гайлит. Но и он пробыл на этой должности недолго: через два с половиной месяца, 15 августа 1937 года, арестовали и его. К тому моменту уже состоялся показательный процесс над руководящим составом РККА маршалом Советского Союза М.Н. Тухачевским, командармами 1-го ранга И.П. Уборевичем и И.Э. Якиром, командармом 2-го ранга А.И. Корком, комкорами В.М. Примаковым, В.К. Путной, Б.М. Фельдманом, Р.П. Эйдеманом, которые были приговорены к высшей мере наказания по обвинению в «участии в военном заговоре» и расстреляны в ночь на 12 июня 1937 года.

Гайлита, в отличие от его коллег, продержали в тюрьме почти год. Его обвинили в «шпионаже в пользу Германии и Латвии», а также в «участии в контрреволюционной латышской организации». Возможно, именно латышская составляющая обвинения и стала причиной столь долгого судебного разбирательства.

30 ноября 1937 года была издана директива НКВД (приказ № 49990), направленная против латышской диаспоры на территории СССР. С этого момента аресты латышей стали носить массовый характер. Всего по «латышской линии» в годы Большого террора было осуждено 21 300 человек, из них 16 575 приговорены к расстрелу.

Одним из руководителей «контрреволюционной латышской организации», якобы существовавшей в рядах РККА, был, по мнению следователей из НКВД, начальник ВВС РККА, заместитель наркома обороны СССР по ВВС, командарм 2-го ранга Я.И. Алкснис. Он был арестован 23 ноября 1937 года.

«По замыслу "стратегов" из НКВД Алкснис должен был занять крупный пост в придуманной ими националистической латышской организации, - пишет в своей книге историк Черушев. - Учитывая, что латышей в Красной Армии, особенно в высшем эшелоне ее командования, было достаточно много (несколько командармов и комкоров, не говоря уже о более низких воинских званиях), в НКВД решено было выделить ее в самостоятельную организацию, поставив во главе военного центра, помимо Алксниса, также командарма 2-го ранга И.И. Вацетиса (бывшего главкома Вооруженных сил республики), комкоров Р.П. Эйдемана, Ж.Ф. Зонберга (первый был председателем Центрального совета Осоавиахима СССР, а второй – его заместителем по военной работе), Я.П. Гайлита (командующего войсками Сибирского, а затем Уральского военных округов), комдива Г.Г. Бокиса (начальника автобронетанковых войск РККА)».

Имя Гайлита есть в сталинских списках по первой категории, предполагавших расстрел. В этом же списке от 26 июля 1938 года – имена Я.И. Алксниса (расстрелян 29 июля 1938 года) и И.И. Вацетиса (расстрелян 28 июля). Гайлита расстреляли 1 августа 1938 года. Ему было 44 года.


Не избежала участи мужа и его жена, журналистка и писательница Клеопатра Никифоровна Гайлит. Она родилась в 1896 году в Керчи в семье служащего «из самой страшной мещанской бедноты дореволюционного времени» (так в 1939 году писала сестра Клеопатры Никифоровны Прасковья Ивановна Редникина, пытаясь вызволить сестру из тюрьмы). В семье было восемь детей, все они получили низшее образование, и, по свидетельству сестры, «только ее одну мать, ценою страшных унижений и просьб чуть ли не на коленях об освобождении от платы за учение, выучила в средней школе». Окончив гимназию, она поступила в Казанский университет, но проучилась там лишь два года. До 1925 года, судя по анкете арестованного, она работала преподавателем, затем стала журналистом и детским писателем. К тому моменту она уже была замужем за Яном Петровичем, в 1922 году в семье родился первенец – сын Георгий, в 1926-м – дочь Валентина.

Обложка книги К.Н. Гайлит "Крылья"

В 1930-х годах вышли в печать несколько книг Гайлит, в том числе детская книга «Крылья», повесть «Грозный перевал» (о Гражданской войне на Алтае). Она печаталась в журнале «Сибирские огни». К моменту ареста Клеопатра Никифоровна работала в Западно-Сибирском краевом издательстве.

Клеопатру Никифоровну арестовали как «члена семьи изменника родины» через десять дней после мужа – 25 августа 1937 года. Проведя пару формальных допросов, на которых, как описала это сама Клеопатра Никифоровна в заявлении на имя Главного военного прокурора СССР, направленном ею в марте 1940 года, уже из лагеря, «следователь - слушатель Свердловской школы НКВД (фамилии не помню) - задал мне по заранее заготовленной шпаргалке два-три стереотипных вопроса, имевших целью выяснить, что я знала о контрреволюционной деятельности моего мужа».

Следующий допрос случился уже в январе 1938 года. На нем следователь – арестовавший ее майор Елкин – начал допрос «с категорического заявления о том, что моего мужа допрашивал «сам Николай Иванович» (тогдашний нарком внутренних дел Николай Ежов. – прим. ред.), что муж мой «во всем сознался» и что он, майор Елкин, в доказательство этого может показать мне собственноручные показания мужа. Инсценируя поиск этих «собственноручных показаний», майор Елкин даже выходил из кабинета, а затем, сославшись на отсутствие какого-то начальника, обещал показать мне эти документы завтра. Такой, по меньшей мере наивный, прием следователя ничего, кроме смеха, у меня вызвать не мог: я снова и снова заявила, что не верю ни одному слову его, что я, проживши с мужем 17 лет, умея разбираться в людях, твердо знаю и утверждаю, что мой муж, Гайлит Я.П., не был, не мог быть и, несмотря ни на какие допросы «самого Николая Ивановича», не будет ни изменником, ни предателем дела Ленина-Сталина, что звание коммуниста-большевика он пронес через всю свою сознательную жизнь свято и незапятнанно. Это не только мое, его жены и друга, мнение, но и мнение красноармейцев и командиров, соприкасавшихся с ним по работе. Может быть, чтобы спасти свою шкуру, в то время нужно было очернить, запакостить ни в чем не винного человека, но я этого сделать не могла. "Допрос" через 10 минут был закончен, меня снова упрятали в тюрьму, так и не предъявив мне конкретного обвинения».

В результате Клеопатру Никифоровну продержали в тюрьме больше года. В июле 1938 года она даже попала в тюремную больницу – обострилось ее хроническое заболевание. В конце сентября Гайлит ознакомили с обвинительным заключением, составленным еще в 1937 году. «Дату моей подписи под этим документом мне не разрешили проставить. Тот же следователь Лескин дал мне подписать и протокол об окончании следствия. В этом протоколе указывалось, что следствием установлено, что я ничего о контрреволюционной деятельности мужа своего не знала и доносить властям было не о чем. Таким образом, обвинение меня в том, что я «знала, да не сказала», отпадало, и, казалось бы, должны были отпасть и вытекавшие из тяжкого обвинения последствия», - писала она в заявлении.

И тем не менее 28 октября 1938 года Клеопатру Никифоровну приговорили к пяти годам исправительно-трудовых лагерей. В конце ноября ее выписали из тюремной больницы и 5 декабря отправили по этапу отбывать наказание. Ее определили в Темниковский лагерь в Мордовии.

Из заявления Гайлит: «Здесь я, человек, которого ни в чем не обвиняют следственные органы НКВД, ничем не запятнавшая себя ни на работе, ни по убеждениям перед народом, страной, Советской властью и Компартией, несу наказание, которому в нашей стране подвергают за тяжкие преступления, «исправляюсь» неизвестно от чего, недоумевая, тщетно пытаясь найти хоть мало-мальски логическое объяснение столь чудовищной катастрофе, выбросившей меня из жизни».

К тому моменту она уже знала о гибели мужа, но продолжала бороться за его доброе имя: «Но и не ложное "благородство": о мертвом - или ничего, или хорошо, нет, только твердое убеждение заставляет меня вновь повторить, что обвинение его в измене Родине - ложное, вражеское обвинение».

У Гайлитов осталось двое детей, которым к моменту их ареста было 15 (Георгий) и 11 (Валентина) лет. Как мы узнаем из заявления Клеопатры Никифоровны, детей, несмотря на обещание отдать под опеку ее сестре, отправили в детский дом (Колывань, Новосибирской области). Георгия через несколько месяцев, не дав окончить школу, отправили сначала в Томскую трудовую коммуну, затем в Мариинские лагеря, а в декабре 1939-го родственники потеряли его след. Валентина в детском доме получила тяжелое заболевание глаз и начала слепнуть. Но все хлопоты родных о том, чтобы взять ее под опеку, оставались без ответа.

«Выходит, что И.В. Сталин всенародно объявляет, что "сын за отца - не ответчик", а работники НКВД, вопреки этому утверждению, гоняют несовершеннолетнего мальчишку по лагерям потому, что его отец имел несчастие попасть под рубрику "изменник Родины". Да и есть ли она, эта вина, у отца? Доказана ли? Или, унеся в могилу эту вину, отец на всю жизнь проклял сына и дочь?»

29 сентября 1940 года Клеопатра Никифоровна скончалась в лагере из-за обострившейся болезни. В свидетельстве о смерти причина указана как «сепсис при брюцелозе (так в оригинале. – прим. ред. Правильный термин – бруцеллез).

Ян Петрович Гайлит был реабилитирован в 1957 году, Клеопатра Никифоровна Гайлит – в 1958 году.

При подготовке материала были использованы документы Архива Главной военной прокуратуры РФ, сведения из книги военного историка Н.С. Черушева «1937 г. Элита Красной Армии на Голгофе», а также материалы, предоставленные старшим научным сотрудником отдела истории династии Романовых Свердловского областного краеведческого музея имени О.Е. Клера Ольгой Николаевной Потемкиной. 

Из документов следственных дел

Фото из книги воспоминаний Сергея Погодина

Неправильно введен e-mail.
Заполните обязательные поля, ниже.
Нажимая кнопку «Отправить» вы даете согласие на обработку персональных данных и выражаете согласие с условиями Политики конфиденциальности.