Четырехэтажный дом № 39 по улице Чайковского был значительно перестроен, его фасад утрачен. Нам известно о как минимум пяти жителях этого дома, ставших жертвами репрессий в период с 1935 по 1938 годы. Трое из них были арестованы еще до начала Большого террора, но это не спасло их от смерти. Заявки на установку табличек подали экскурсовод Татьяна Мэй (табличка Баршеву) и жительница дома, историк Татьяна Двинятина (таблички всем остальным).
Первым среди соседей, еще в 1935 году, был арестован литературовед Анатолий Дмитриевич Камегулов. Он родился в 1900 году в Смоленске в семье священника. Окончил Астраханскую гимназию и Ленинградский университет. Был членом ВКП(б) с 1919 года.
С 1927 года Камегулов – член и ответственный секретарь Ленинградской ассоциации пролетарских писателей (ЛАПП), ленинградского отдела Федерации советских писателей, заместитель председателя ее Литфонда, член правления РАПП, один из руководителей ленинградской группы «Литфронта», затем – научный сотрудник Института русской литературы АН СССР, один из организаторов журнала «Литературная учеба».
Анатолий Дмитриевич был арестован 8 февраля 1935 года. Всего через два дня, 10 февраля, Особое совещание при НКВД СССР приговорило его к четырем годам ссылки в г. Тургай (Казахстан).
11 марта 1936 года Камегулов был повторно арестован в ссылке УНКВД по Актюбинской области. Он провел под следствием больше года. Анатолия Дмитриевича обвинили в том, что с 1935 года он якобы был «активным участником контрреволюционной троцкистской террористической организации в г. Тургае». 9 октября 1937 года решением выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР он был приговорен к расстрелу. По данным КНБ Республики Казахстан, в тот же день Камегулов был расстрелян в Алма-Ате. По данным же Прокуратуры Санкт-Петербурга, приговор был приведен в исполнение 12 ноября 1938 года. Ему было 38 лет.
Постановлениями Президиума Ленинградского городского суда от 23 августа 1957 года и от 1 марта 1966 года, а также постановлением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 15 февраля 1958 года Анатолий Дмитриевич Камегулов был реабилитирован по всем делам за отсутствием составов преступлений.
Еще одним литератором, жившим в этом доме и арестованным еще до начала Большого террора, был Николай Валерианович Баршев. Он родился в 1888 году в Петербурге в дворянской семье. Окончил экономическое отделение Политехнического института в Петрограде.
Служил в Министерстве путей сообщения, после революции – на Октябрьской железной дороге. Жил на казенной квартире на территории Московского вокзала. В начале 1920-х дважды в месяц, по пятницам, здесь устраивались литературные вечера.
К моменту ареста Баршев был членом Союза советских писателей. А дебютировал как поэт в 1923 году. В автобиографии он так писал о начале своей литературной работы: «...Изучив многое, стал служить на железных дорогах. Когда стал железнодорожником, написал стихи. Были они для домашнего употребления, но судьба вызволила из беды, перевела на прозу. <...> Здесь же на железных дорогах переживал мобилизацию и демобилизацию, здесь же ощутил дыхание Махно – неприятное. <...> Крестными отцами моими в литературе считаю Всеволода Рождественского и Валентина Кривича. Это они убедили меня, что мне нужно писать»
По мнению литературоведа А.Ю. Арьева, несравнимо более значительной частью литературного наследия Баршева является его проза. В период с 1926 по 1929 годы у него вышло пять сборников. Во второй половине 1920-х годов Баршев был членом литературной группы «Содружество». Тогда же он написал пьесы «Человек в лукошке» (1925) и «Кончина мира» (1928). В 1928-1929 годах в ленинградском театре «Пролетарский актер» шла пьеса «Большие пузырьки» (инсценировка одноименного рассказа, расцененного НКВД во время следствия в 1937 году как «выражение контрреволюционных взглядов» писателя).
В 1926 году Баршев в соавторстве с Л. Гордиенко написал книгу «Техническая и коммерческая эксплуатация железных дорог».
В 1930-е годы Николаю Валериановичу уже практически не удается писать и печататься в наиболее для него органичном новеллистическом жанре. Он пишет историю завода «Красный выборжец» и повесть «Несгораемый фейерверк» о русских изобретателях XVIII века, но довести до конца ни тот, ни другой труд ему не удается. Совместно с Л.Ю. Грабарем-Шполянским Баршев написал пьесу «Машинист Комаров» (1933), поставленную Передвижным железнодорожным театром. Осенью 1937 года Грабарь-Шполянский будет расстрелян в Сандормохе.
В середине 1930-х годов Николай Валерианович женился во второй раз – на Валентине Ивановне Балдиной, подруге детства Ольги Берггольц. Именно в дневниках Берггольц сохранились свидетельства о судьбе Баршевых после ареста Николая Валериановича и об обстоятельствах его смерти.
Баршев был арестован 11 января 1937 года как член «контрреволюционной фашистской организации». Специальной коллегией Ленинградского городского областного суда 7 мая 1937 года он был осужден по статье 58-10, ч.1, и 58-11 к семи годам заключения с поражением в правах на четыре года. Вины своей он не признал.
Из дневников Ольги Берггольц («Ольга. Запретный дневник», 2011): «А Валя ходила в прокуратуру, узнавать, как Баршев. Ее свидания с ним в пересылке: «Ходила на свидания как невеста, вся в белом и обязательно с цветами». Разговор их через решетки, другие женщины, и тоже с цветами, у одной охранник вырвал цветы, бросил под скамейку, Баршев приказал: «Подними, сволочь, и отдай женщине». Стражник молча сделал это. Валя предложила: «Давай умрем вместе, сейчас». Он сказал: «Мы встретимся.»».
19 июня 1937 года Определением судебной коллегии Верховного суда РСФСР приговор Баршеву был оставлен в силе, а его семья (мать Елена Карловна, жена Валентина Ивановна и полуторогодовалая дочь Елена) в 24 часа была выслана в Бугуруслан (Оренбургская область). Там, как пишет Берггольц, Валентина Ивановна «бегала к этапным поездам, подбирала выброшенные из вагонов письма, наклеивала на них марки и отправляла их, носила, как и другие, еду и табак нашим каторжникам».
Уже после высылки семьи, в августе 1937 года Баршев был отправлен на Колыму, в Севвостлаг. В дневниках 1956 года Ольга Берггольц приводит воспоминания литературоведа Ю.Г. Оксмана, который был в одном лагере с Баршевым: «Он не работал, он был «отказником», а читал он только письма своей черненькой жены. И вот пошли мы – в день выборов в Верховный Совет – через Владивосток и дальше, дальше к океану, – грузиться на пароход на остров, на Магадан. И оба мы упали – я и Баршев. На нас спустили собак, и собаки стали терзать нас – это хотели проверить, не придуриваемся ли мы? И мы лежали, пока собаки рвали на нас одежду, добирались до белья, до тела.
Я решил – все равно.
Но собака рванула на Баршеве тот мешочек, в котором он хранил Валины письма. Мешочек разорвался, был сильный ветер, и письма полетели в стороны, по ветру, и Баршев из последних сил вскочил и рванулся за ними. «Побег!» Его ударили прикладом под колени, он упал, письма разлетелись, стражники втаптывали их ногами. Нас погрузили на грузовики, повезли. Баршев с тех пор совсем отчуждился, совсем не стал работать. Его стаскивали, сбрасывали с нар, били, лишали еды – он не работал.
Вскоре он погиб».
Николай Валерианович Баршев умер 30 марта 1938 года на прииске Журба Магаданской области. Ему было 50 лет.
Валентина Ивановна писала ходатайство о реабилитации мужа, и 5 февраля 1957 года решение суда по делу Баршева было отменено, дело прекращено «за отсутствием состава преступления». Николай Валерианович Баршев был посмертно реабилитирован.
Давид Соломонович Брауда родился в 1894 году в Воронеже в семье инженера-механика. После окончания Воронежского реального училища в 1911 году он учился три года в Льеже (Бельгия). В 1915 года он поступил на механическое отделение Харьковского технологического института (сверх нормы и комплекта), который окончил (с некоторым перерывом в учебе) с отличием в 1922 году. Он учился по индивидуальной комбинированной системе: паротехника и мукомольное производство. После окончания института его направили в Киевскую контору Мукомольного треста.
К моменту ареста весной 1937 года Брауда работал техническим директором Завода мореходных инструментов, по совместительству был доцентом Ленинградского инженерно-экономического института им. Молотова.
9 марта 1937 он был уволен со своих работ, а 18 марта 1937 арестован. Его обвинили по статьям 58-7,8,11 УК РСФСР – «подрыв промышленности, терроризм и участие в контрреволюционной организации».
Решение о его расстреле было принято еще до так называемого суда. Его фамилия под номером 10 содержится в сталинском расстрельном списке от 3 февраля 1938 года. Следующим номером, 11, идет фамилия Матвея Петровича Бронштейна, физика, мужа Лидии Корнеевны Чуковской («Последний адрес» установил ему табличку в феврале 2017 года). Под списком стоят подписи Сталина, Ворошилова, Молотова и Кагановича. Вынесенный ими расстрельный приговор был оформлен в виде судебного решения 22 февраля 1938 года как приговор Выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР в Ленинграде. В тот же день Давид Соломонович Брауда был расстрелян. Ему было 44 года.
Его жена Софья Навтальевна Рысс была осуждена на восемь лет заключения. О судьбе дочери Татьяны нам ничего не известно.
Давид Соломонович Брауда был реабилитирован в 1958 году.
Карл Георгиевич Гиртцель родился в 1878 году в Тифлисе. Он был пятым ребенком в семье, насчитывавшей девять детей. С 15 лет Карл совмещал учебу и работу по найму, чтобы накопить на высшее образование. В 1908 году он окончил Электротехнический институт в Петербурге. В 1910 году женился на Марии Николаевне Шапшевой, в семье родились дети Елена и Георгий.
С 1909 года Карл Георгиевич начинает работать на Путиловском (впоследствии Кировском) заводе. К моменту ареста он работал старшим инженером группы отдела главного энергетика Кировского завода. Как пишет его внучка Мария Алексеева (ее воспоминания опубликованы на сайте архива Фонда Иофе), «будучи редкостным семьянином и очень скромным человеком, он был высококлассным специалистом и талантливым инженером-электриком, внесшим на протяжении своей трудовой деятельности ряд рационализаторских предложений. Его фото как передовика производства помещались в заводской газете «Красный путиловец». За неделю до ареста он выступал с отчетом в Смольном, где было принято его, как оказалось, последнее рационализаторское предложение, и его работа была денежно премирована. Тогда он не мог думать, что только спустя 20 лет эти деньги получит его жена, после того как он будет посмертно реабилитирован в 1956 году».
Карла Георгиевича арестовали 9 февраля 1938 года по обвинению в «шпионаже, диверсии и контрреволюционной деятельности» (статьи 58-6-9-11 УК РСФСР). 21 апреля 1938 года Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР он был приговорен к высшей мере наказания. Приговор был приведен в исполнение 5 мая 1938 года. Ему было 60 лет.
Родным сообщили, что Карл Георгиевич осужден на 10 лет без права переписки. Жена и дочь были высланы из Ленинграда и пробыли в ссылке почти 10 лет.
Карл Георгиевич Гиртцель был реабилитирован в 1956 году. После этого семья получила ложное свидетельство о его смерти в 1942 году якобы от рака желудка. Место смерти не указывалось.
По воспоминаниям внучки, «его дочь, Алексеева Елена Карловна, неоднократно писала на съезды КПСС и в другие высокие инстанции с тем, чтобы ей сообщили подробности о смерти отца, о месте его захоронения. И вот в 1989 году мою мать вызвали в органы госбезопасности и сообщили, что по обвинению в шпионской и диверсионной деятельности в пользу Германии ее отец был расстрелян. Загсом Дзержинского района было выдано новое свидетельство о смерти».
Архивные фотографии и документы следственного дела К.Г. Гиртцеля
(Все фотографии и документы взяты из архива фонда Иофе)
Иван Августович Верниц родился 9 февраля 1887 года в городе Двинске Витебской губернии. Как следует из дела, по национальности он был немец, при этом указано, что по паспорту русский. Членом партии не был. В 1912 году он окончил Политехнический институт в Германии.
К моменту ареста Верниц работал старшим конструктором техотдела завода «Электросила», жил на Чайковского, 39 с женой Эрной Эрнестовной Верниц.
Ивана Августовича арестовали 22 февраля 1938 года по обвинению в «шпионаже, подрыве промышленности, диверсии и контрреволюционной деятельности» (ст. 58-6-7-9-11 УК РСФСР). Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР 14 июня 1938 года он был приговорен к высшей мере наказания. Его расстреляли через две недели – 28 июня 1938 года. Ему был 51 год.
Иван Августович Верниц был реабилитирован в 1958 году.
