Дом № 1а по Козицкому переулоку – один из корпусов комплекса доходных домов, построенного в 1914 году по заказу торгового товарищества «Братья Елисеевы». До октябрьской революции здесь располагался Московский коммерческий суд. В конце 1920-х годов дом был перестроен по проекту архитектора Н.С. Щербакова.
Согласно архивным данным, не менее трех жильцов этого дома стали жертвами репрессий 1930-х годов. Одному из них сегодня мы установили памятный знак. Заявку подала внучка репрессированного Евгения Борисовна Шашева.
Николай Николаевич Чебоксаров родился в 1883 году в Симбирске (ныне – Ульяновск). Его отец был потомственным почетным гражданином Симбирска, известным в городе хлеботорговцем, директором городского общественного банка. В семье было четверо детей: дочь Александра и сыновья Михаил, Николай и Василий.
Николай довольно рано увлекся революционными идеями, в старших классах был членом нелегальных кружков.
В 1904 юноша поступил в Московский университет и там продолжил участвовать в работе нелегальных кружков. Тогда же он вступил в РСДРП. Впоследствии он утверждал, что был членом большевистской фракции, хотя не вполне разделял ее платформу, и эти политические разногласия в большой степени определили всю его дальнейшую судьбу.
В 1907 году Чебоксаров с семьей – женой Евгенией Николаевной и маленьким сыном Николаем – уехал в Лозанну (по одним данным – из-за болезни, по другим – из-за преследований за революционную деятельность). В Швейцарии он поступил на экономический факультет Лозаннского университета. В 1911 году у супругов родился второй сын – Борис, и в этом же году Николай Николаевич, окончив университет, вместе с семьей вернулся в Россию.
На родине Чебоксаров, сохраняя социалистические убеждения, отошел от революционной работы и занялся семейным делом – стал доверенным в хлебозаготовительной фирме своего отца. С 1916 по 1917 год он работал также в Симбирском земстве.
После Февральской революции Николай Николаевич становится активным сторонником созыва Учредительного собрания, резко выступает против «большевизации Советов и в целом большевистской программы захвата власти. В следственном деле неоднократно упоминается его выступление на Симбирском патронном заводе, где он призывал к борьбе с большевистской угрозой. В январе 1918 года, когда в симбирской губернии власть ненадолго захватили большевистские Советы, Чебоксаров был на два месяца арестован, а после освобождения вместе с частями чехословаков двинулся в направлении Урала и Сибири.
Летом 1918 года Николай Николаевич вошел в состав Комитета членов Учредительного собрания (КОМУЧ – антибольшевистское правительство, созданное на территории, занятой бело-чехами). Затем на территориях, которые контролировала армия Колчака, он работал в Центросоюзе, где также занимался хлебозаготовками, и с продвижением Красной Армии перебирался с конторами Центросоюза сначала в Омск, затем в Харбин, а позже во Владивосток, где устроился управляющим Дальторга. Из приложенных к следственному делу писем к Чебоксарову его харбинского знакомого В.Г. Ласкина мы узнаем, что на Дальнем Востоке Николай Николаевич был не просто рядовым специалистом по хлебозаготовкам, но серьезно занимался теоретическими проблемами экономики и пользовался авторитетом и уважением коллег.
Позже семья перебралась в Москву, где в 1925 году Чебоксаров поступил на работу в торговую секцию Госплана РСФСР. В 1931 году он в числе других представителей «непролетарского» класса в аппарате Госплана подвергся чистке и был уволен. Кроме происхождения, ему вменяли в вину его политические убеждения и сотрудничество с Белой армией. На основании этого комиссия сочла, что он «к работе относился формально» и «вносил дезорганизующее влияние в работу секторов, с которыми он осуществлял связь».
После увольнения Чебоксаров перешел на работу в Наркомат пищевой промышленности, где стал руководителем плановой группы в Лесотарной конторе «Главконсерва» Наркомата пищевой промышленности.
Николая Николаевича арестовали 28 сентября 1937 года. На сей раз главной причиной ареста стало его пребывание на Дальнем Востоке: в Харбине и Владивостоке, а главным обвинением - «шпионаж в пользу Японии». Недаром в первой же фразе обвинительного заключения он назван «бывшим харбинцем». Вместе с Николаем Николаевичем был арестован и его младший сын Борис. По версии обвинения, категорически отвергнутой обоими подследственными, Чебоксаров, «будучи связан с представителями японских торговых фирм, занимался шпионской деятельностью, используя для сбора сведений своего сыра Бориса, проникшего с шпионской целью на службу в огневзрывсклад № 36».
Таким образом, старший и младший Чебоксаровы пали жертвами «харбинской операции НКВД», унесшей жизни десятков тысяч людей.
29 октября 1937 года Чебоксаров был приговорен к высшей мере наказания. Приговор был приведен в исполнение 3 ноября 1937 года. Ему было 54 года.
Борис Чебоксаров был приговорен к лагерному сроку, который отбывал на Асфальтитовом руднике в городе Ухта Коми ССР.
«По рассказам бабушки, отца и дяди я знаю, что дедушка был очень интеллигентным и интересным человеком, очень любил путешествовать, был честным, очень любил и дорожил своей семьей, - написала нам заявительница Евгения Шашева. – В семье о тех временах не говорили. Я узнала, что дедушку расстреляли, в лишь в 2005 году, после того как подняла дела отца и дедушки в Центральном архиве МВД. Семье о его расстреле не сообщили».
Николай Николаевич Чебоксаров был реабилитирован в 1957 году.
Документы следственного дела
Церемония установки таблички "Последнего адреса": фото, видео
