Инициаторами установки памятных знаков выступили еврейская благотворительная организация «Хесед Хаим Сумы» и украинский историк и журналист Олена Приймач, которая занималась исследованием темы сталинских репрессий в Сумах, изучила большой объем архивных материалов и опубликовала несколько статей по теме. Она же подготовила материал о репрессированном, который мы публикуем ниже.
Леонтий Викторович Индык родился в 1906 году в селе Селец-Беньков Львовского воеводства (ныне – Украина) в бедной семье, отец его был винокуром. Леонтий окончил семь классов школы и стал приказчиком в скобяной лавке. Он участвовал в революционном движении, в частности, был членом молодежной организации КПЗУ (Коммунистическая партия Западной Украины). Был арестован за хранение листовок революционного (коммунистического) содержания, отсидел в тюрьме семь месяцев, но в итоге был оправдан судом и освобожден. В качестве исправительной меры Леонтий был мобилизован в ряды польской армии, служил в пограничном отряде.
В 1930 году во время патрулирования границы Индык нелегально перешел советско-польскую границу (имел при себе оружие, но уверял, что пересек границу случайно, мол, заблудился в лесу). Возвращаться в Польшу он отказался и поселился в СССР. Работал в Сумах техником на заводе им. Фрунзе. Был женат, на момент ареста его жена Эмма была беременна, работала на суконной фабрике. В Польше (во Львове) жили его родители, а также четыре сестры и брат.
Леонтия Викторовича арестовали 23 июня 1937 года, в тот же день состоялся и первый допрос (всего их в деле девять). Дело Индыка интересно тем, что «сохранилось» практически в первоначальном виде. Следователь Пиотровский, ведший его дело в начале следствия, вскоре сам был арестован, возможно, поэтому остались не изъятыми из папки все протоколы допросов и другие документы. Порядок документов не соответствует хронологии событий.
Поначалу Индык не признавал за собой никакой вины (его обвиняли в «шпионаже в пользу Польши») и даже отказался сотрудничать со следствием после того, как его стали расспрашивать, как он пересек советско-польскую границу. В ходе следствия выяснилось, что Индык предположительно в 1933 году начал сотрудничать с НКВД и что его даже собирались отправить со спецзаданием в Польшу. В деле есть допрос свидетеля, механика механического цеха завода им. Фрунзе Тихонова: «Хорошо помню одну беседу, когда Индык рассказал мне, что его в 1932 или 1933 г. вызвали в ГПУ и предложили ему работать по освещению поляков-перебежчиков, проживающих в Сумах. Он на это согласился, но в действительности не работал, так как не хотел выдавать людей, считая это низким для себя. Тем более, как он заявил, за эту работу ГПУ платила мизерную плату. <…> Обо всем этом он рассказал мне в конце 1936 г., причем несколько раз предупредил меня, чтобы я никому об этом не говорил».
Через две недели после ареста Индык начал давать «признательные» показания. В частности, он «признался», что в письмах отцу он «описывал ужасы голода в СССР, что люди пухнут от голода и что имеет место массовая смертность населения на почве голода».
20 июля Индык просится на допрос. «Я буду говорить правду», - пишет он в заявлении на имя следователя. В тот день он рассказывает о своих отношениях с коллегой по работе А.М. Горном (арестован 14 августа 1937 года), а также о людях, посещавших его квартиру, все они были друзьями жены. Очевидно, на этот допрос Индык просился потому, что 19 июля показания против него дал арестованный Горн. В частности, он сказал об Индыке следующее: «Как-то в 1935 году у меня дома Индык, беседуя со мной о жизни рабочих в СССР, сказал мне, что рабочие в Советском Союзе живут нищенски, очень плохо, и что все заявления и описания в прессе об улучшении жизни рабочих являются обманом и наглой ложью. По этому вопросу у меня с ним были была целая дискуссия, я ему доказывал, что он не прав, но разубедить мне его так и не удалось. Он оставался все время при своем мнении. Между прочим, такого рода беседы антисоветского характера я слышал от него неоднократно и в 1934, и в 1935 году».
25 августа Леонтию Викторовичу было предъявлено обвинение в «шпионаже в пользу Польши», против которого он категорически возражал. Само обвинительное заключение, в котором указано, что дело передано в Харьковский областной УНКВД, составлено 1 октября 1937 года, хотя приговор «двойки» о расстреле датирован 23 сентября.
Леонтия Викторовича расстреляли в Сумах 2 октября 1937 года. Ему было 31 год.
В 1958 году его дочь Ленина Леонтьевна (она родилась через два месяца после ареста отца) обратилась в Военную прокуратуру Киевского военного округа с жалобой, в которой просила сообщить ей о судьбе отца: «…мне 21 год, и до сих пор я не знаю, что стало с моим отцом. По словам моей матери, он был осужден невинно и пал жертвой тогдашнего исторического периода. Я прошу пересмотреть его дело и снять с него позорное клеймо «врага народа». В данном случае речь идет о человеке, который был комсомольцем в панской Польше, сидел в фашистских застенках. В чем же его обвинили? Можете ли вы ответить мне на этот вопрос?»
По жалобе дочери Военная прокуратура инициировала проверку материалов дела. В частности, были допрошены бывшие коллеги Индыка, в том числе и давший на него показания Тихонов, а также ведший его дело до своего ареста следователь Пиотровский, работавший в 1959 году в Сумах директором артели инвалидов. Пиотровский рассказал о механизме следствия в те годы: польские «перебежчики», в том числе и Индык, проживавшие в Сумах, были на учете у местных органов НКВД. «…на них были заведены дела-формуляры. Они были арестованы по указанию управления НКВД Харьковской области. Сам горотдел не имел право арестовывать без указания из УНКВД. <…> тогда было указание, чтобы всех польских перебежчиков арестовать и арестовали всех, кто приехал из Польши и находился на территории гор. Сумы». При этом Пиотровский уточнил, что в деле-формуляре на Индыка не было данных о том, что он был польским шпионом.
Леонтий Викторович Индык был реабилитирован в 1959 году.
Справку о реабилитации мужа получила его вдова Эмма Моисеевна Давыдович, проживавшая в то время в пос. Каргалы Алма-Атинской области (Казахстан) и работавшая на местном суконном комбинате. В свидетельстве о смерти, выданном в Сумском горотделе ЗАГС, причиной смерти было указано воспаление легких, дата смерти – 1942 год. И лишь много позже стали известны истинная дата и причина смерти Леонтия Викторовича.
Церемония установки табличек проекта «Последний адрес»: фото
