Москва, Плотников переулок, 17
На карте На карте

| 17 декабря 2017

Нынешний дом № 17 по Плотникову переулку был построен в 2005 году. Ранее на этом месте стояла конюшня князей Волконских, перестроенная в начале 1920-х годов в двухэтажный жилой дом. В нем жила семья Николая Константиновича Попова. Заявку на установку таблички подала его правнучка Екатерина Демьянова. Она же написала о нем текст, который мы приводим ниже:

Установка памятного знака «Последнего адреса» на доме, где 17 лет прожил Николай Константинович Попов и откуда его увели люди в кожаных куртках, — очень важное событие для нашей семьи. И если оно и не восстанавливает справедливость, то хотя бы оставляет память о безвинно замученных и убитых людях.

Николай Константинович Попов родился в Москве в 1887 году. В записи о крещении Московской Христорождественской церкви в Палашах (церковь эта не сохранилась — она была взорвана во второй половине 1930-х годов) указана только мать младенца Николая, «малоярославецкая мещанка Калужской губернии девица Мария Стефанова Антонова». А вот кто был отцом — неизвестно. И младенец Николай оказался в воспитательном доме для подкидышей и бесприютных младенцев, где ничего хорошего его не ждало. Например, в том же 1887 году в московском воспитательном доме умерло 37,2% «незаконных детей моложе одного года», то есть больше трети. Но Николаю повезло — он выжил, и спустя полгода его забрала мать, успевшая за это время выйти замуж за предполагаемого отца ребенка — Константина Семеновича Попова, известного и успешного чаеторговца.

Константин Попов не просто торговал чаем, но и начал разводить его в России. Для этого в 1891 году он организовал экспедицию в Китай. Чайную рассаду вывозить из Китая было запрещено, и поэтому участники экспедиции чайные черенки спрятали за голенища сапог и таким образом, чуть ли не в портянках, вывезли их. Попов
заложил чайные плантации на Кавказе в районе Батуми — в Чакве. Так из подкидыша Николай превратился в приемного сына богатейшего человека в Москве, хотя Константин Семенович так никогда и не признал его родным сыном. Николай получил прекрасное образование — учился сначала на естественном факультете в Московском университете, затем в Германии, и должен был стать во главе поповского чайного дома. При этом всю жизнь у него были плохие отношения с приемным отцом.

Учась на химическом факультете университета, Николай подружился с однокурсником Глебом Морозовым и влюбился в его сестру Наталию, студентку медицинского факультета. Наталия Васильевна Морозова-Соболевская была дочерью известной предпринимательницы и благотворительницы Варвары Алексеевны Морозовой и издателя газеты «Русские ведомости» Василия Михайловича Соболевского.

Возник роман. Наталия Васильевна (моя прабабушка) рассказывала такую историю: Глеб (ее брат) и Николай (будущий муж) увлекались фотографией. Они закрылись в ванной комнате, чтобы печатать фотографии. Наташа, зная, что нравится другу брата, и предполагая, что тот будет говорить о своих чувствах, спряталась за ширмой в ванной комнате. Но была разочарована. Ни о чьих чувствах речь не шла. Студенты-химики начали рассказывать неприличные анекдоты и хохотать. Контраст между ожидаемым и реальностью был столь велик, что Наташа прямо за ширмой грохнулась в обморок.


Свадьба Николая Константиновича Попова и Наталии Васильевны Морозовой-Соболевской. 1910 г

Но со временем объяснение все-таки состоялось. В 1910 году Наталия и Николай окончили университет, поженились, устроились в большой красивой квартире в Трубниковском переулке и почти сразу вслед за этим уехали в Англию. Там Николай занялся изучением производства чая, а Наталия, специализировавшаяся в офтальмологии, поступила на работу в глазную клинику. В январе 1912 года у Николая и Наталии Поповых родилась дочь Татьяна, моя бабушка.

Все изменилось с началом войны. В 1914 году семья Поповых спешно вернулась в Россию. С самого начала войны Варвара Алексеевна Морозова (мать Наталии) оборудовала и содержала большой медицинский отряд на Западном фронте. В этом отряде и стали служить ее дочь и зять.

После Октябрьской революции находившийся на фронте Николай Константинович Попов вместе со своими солдатами перешел на сторону Красной армии. Что послужило тому причиной — очарование идеями свободы-равенства-братства, чувство вины перед народом, фронтовая дружба — сейчас уже трудно сказать. В любом случае, он
сделал свой выбор, следовал раз выбранному пути до конца жизни и дорого за свой выбор заплатил, впрочем, как и его семья.

Квартиру в Трубниковском «уплотнили» — Поповым оставлена была одна комната. Бабушка моя рассказывала, что ее родителям не дали забрать из остальных комнат ни одежду, ни (что ее больше всего поразило) детские игрушки. А нововселившиеся жильцы старались вести себя особенно грубо и демонстративно варварски обращались с роялем, книгами и мебелью. Дальше все как у всех — голод, обмен вещей на продукты, поездки в деревню за мукой.

Впрочем, у Наталии Васильевны оставались кое-какие украшения. Банк, где она их держала, был национализирован. Но в газете появилось объявление, что владельцы банковских сейфов могут присутствовать при их вскрытии, причем малоценные предметы будут им возвращены. Наталия Васильевна смело отправилась в банк и без труда убедила красноармейцев, что принадлежавшие ей платиновые украшения — серебряные побрякушки ее бывшей кухарки, которая сама боится за ними идти, и ей тут же их вернули.

Как только начался нэп, на полученные от продажи драгоценностей деньги Поповы приобрели бывшую конюшню князей Волконских и стали так называемыми застройщиками. Отремонтированная конюшня с сеновалом, расположенная практически на пересечении Плотникова переулка и Сивцева Вражка, превратилась в маленький двухэтажный домик с винтовой лестницей и большой гостиной на первом этаже. Именно этот дом и станет последним прижизненным адресом Николая Константиновича Попова.

Жизнь понемногу налаживалась. Вместо страшной коммуналки появился свой дом. Наталия Васильевна поступила окулистом в хозрасчетную поликлинику на Арбате, Николай Константинович работал инженером-технологом на карандашной фабрике имени Красина. В семье Поповых было уже трое детей: Татьяна (1912), Варвара (1917) и Василий (1924).


Западный фронт, 1915 год

В 1924 году уехал в Германию брат Наталии Васильевны Глеб. Он был дважды женат и сумел вывезти обе семьи и дочерей от обоих браков. Через несколько лет планировалось отправить к ним Таню Попову для получения высшего образования. Этим планам не довелось осуществиться, более того, через несколько лет связь с
семьей брата оборвалась.

Что стало с Глебом Васильевичем Соболевским и его семьей, мы, к сожалению, не знаем. Поиски через парижскую «Русскую мысль» результатов не дали.

Я долго думала, почему моя семья не уехала, когда это еще было возможным. Но Николай Константинович перешел на сторону красных во время Гражданской войны и был бы очень плохо принят в эмиграции. Они это понимали. Кроме того, был все-таки свой дом, причем открытый, там были журфиксы, домашние концерты. В общем, жить было можно, и супруги надеялись, что их защитит их профессионализм: Наталия Васильевна была известным в городе окулистом, а Николай Константинович работал главным инженером на заводе имени Красина. Но это никого, конечно же, не защитило и не спасло.

Николай Константинович возглавил на заводе Красина группу по разработке отечественной технологии получения графита. Ранее она была запатентована иностранными фирмами, и графит в России не производили. Но изготовление графита требует большой точности, которой в русских условиях было трудно добиться. При несоблюдении каких-то пропорций котлы с графитом часто взрывались, и арестовывали по обвинению во вредительстве, разумеется, сразу главного инженера. Потом выпускали — графит был нужен. Так что в 1920-1930-е годы Попова арестовывали несколько раз, но почти сразу же выпускали. Его выпускали, но материал на него копился.

Вот, например, выдержки из допроса знакомого семьи Поповых — режиссера Королькова (протокол допроса М. В. Королькова, Кремлевское дело, 11 марта 1935 г.):

Вопрос: Расскажите, что собой представляет Попов.
Ответ: Попов Николай Константинович мой однокашник по гимназии. В прошлом он приемный сын известного чаеторговца Попова. Н. К. Попов, инженер-химик, ныне арестован в связи с взрывом на фабрике им. Красина, на которой он работал в качестве начальника графитного цеха. С Поповым я был в Мюнхене в 1906-7 гг. В период с 1912 г. по 1914 г. Попов жил в Англии, так как его приемный отец собирался сделать его специалистом по линии чаеторговли.
Вопрос: Дайте политическую характеристику Попову.
Ответ: Я считаю, что Попов советски настроенный специалист, но в нем иногда заметны какие-то идеалистические настроения, поэтому я шутя называл его в разговорах с ним меньшевистствующим.
Вопрос: А с меньшевиками он имел связи?
Ответ: Попов встречался с Кириком Левиным.
Вопрос: А кроме Кирика Левина с кем из меньшевиков имел связи Попов?
Ответ: Мне неизвестно, но я допускаю, что до революции он близко встречался с меньшевиками».

В конце 1920-х годов последовал и более длительный арест — в рамках кампании по изъятию ценностей арестованы были и Наталия Васильевна, и Николай Константинович. Тогда пытались выбить остатки ценностей у нэпманов, священников, дворян. Супругов допрашивали по отдельности, требовали сознаться, что из «драгметаллов» у них осталось. Тогда же в Плотниковом был первый обыск. Моя юная бабушка привязала на тонких нитках остатки украшений и подвесила их внутрь унитазного бачка (они тогда располагались наверху под потолком). Ничего найдено не было. Но отца и мать не выпускали, более того, грозили убить детей. И тогда с Лубянки была доставлена записка со словами «Таня, отдай все». Украшения были отданы, родителей выпустили.

В сентябре 1938 года Николай Константинович, который к тому моменту работал преподавателем математики в московской средней школе № 648, был в последний раз арестован и уже не вышел с Лубянки. Спустя пять месяцев — 4 марта 1939 года — его расстреляли по обвинению в «шпионаже» и сожгли в Донском крематории. Надеюсь, его не очень мучили перед смертью.

Его второй внук Глеб родился через месяц с небольшим после его смерти. И всю осень и зиму бабушка, беременная моим отцом, отстаивала долгие тюремные очереди в тщетной надежде что-то передать и что-то узнать о Николае Константиновиче. Она получила справку «Попов Николай Константинович — 10 лет без права переписки». Стандартный приговор. Но тогда никто не знал, что «10 лет без права переписки» означает расстрел. Наталия Васильевна раздобыла адреса лагерей, где предположительно мог находиться ее муж, и сразу начала слать посылки во все эти лагеря. Список их сохранился в семейном архиве вместе с ее заявлениями в НКВД с просьбой сообщить о судьбе мужа, которые она писала вплоть до его реабилитации в 1957 году. Вот по этим адресам — Мариинские лагеря НКВД., г. Мариинск; Д.В.К., Хабаровск, Дальлаг; Д.В.К., г. Свободный, Бамлаг; Ногаево, Колыма, Колымский лагерь, — шли посылки с продуктами, чтобы почти через год вернуться обратно протухшими и заплесневевшими.

Семью, слава богу, из Москвы не выселили, только уплотнили. Первый этаж дома отобрали, вселив туда посторонних. А участь Николая Константиновича стала известна его родным только в 1990-е годы благодаря спискам «Мемориала», хотя реабилитирован он был еще в 1957 году.

Слова «расстрел», «реабилитация» мне стали известны довольно рано. А еще я помню холодильник «Юрюзань», который стоял у нас в столовой. Бабушка говорила: «Это нам за папу — когда его реабилитировали в 1956-м, заплатили 200 рублей, его последнее неполученное жалование». Так у меня и осталось в памяти — холодильник вместо прадедушки.

Архивные фотографии* Церемония установки таблички «Последнего адреса»  (фото) (видео)

*Опубликовано с разрешения родственников репрессированного.

Фото: Мария Олендская


Неправильно введен e-mail.
Заполните обязательные поля, ниже.
Нажимая кнопку «Отправить» вы даете согласие на обработку персональных данных и выражаете согласие с условиями Политики конфиденциальности.