Санкт-Петербург, улица Кронверкская, 29

Угловой дом № 29 по Кронверкской улице и № 37 по Большой Пушкарской в 1937 году имел номера 23 и 59, соответственно. Этот дом, построенный в 1914 году по проекту архитекторов Юлия и Леонтия Бенуа, стал последним адресом более чем для 30 человек, 18 из которых были финнами. 

Одним из таких «красных финнов», живших до ареста в этом доме в одной из комнат квартиры № 48, стал Андрей Иванович Аро (Antti Arvid Aro).

Вот что он сам пишет о себе в апреле 1936 года: «Родился 27 июля 1890 года в местечке Руовеси Тавастгуской губернии. Отец – рабочий каменщик и моряк, мать – текстильщица. В 1903 году окончил высшую народную школу и начал жить на свой заработок. Был кочегаром, матросом и механиком на кораблях, кочегаром и механиком на лесопильном заводе. С 1910 до 1918 год работал слесарем, токарем и фрезеровщиком в городах Якобштадт и Ваза. В 1918-м принял участие в революции как командир взвода Якобштадтской Красной гвардии. В марте 1918 года эмигрировал в Швецию, где работал слесарем. С декабря 1920 года работал по заданию компартии в Стокгольме. В июне 1921 года арестован, в октябре освобожден и уехал в Советскую Россию, в Петроград. В 1922 году стал студентом и групповодом Финской высшей партийной школы, вскоре переименованной в Коммунистический университет национальных меньшинств Запада им. Мархлевского. В 1905 году вступил в Финскую социал-демократическую партию, с 1918 года в Финской компартии, в 1922 году получил перевод в ВКП(б). Член профсоюза металлистов Финляндии с 1910 года, член профсоюза металлистов Швеции в 1919–1921 годах».

Аро учился и преподавал в финском секторе Ленинградского отделения Коммунистического университета нацменьшинств Запада (ЛОКУНМЗ). В июне 1936 года Ленинградский обком ВКП(б) постановил закрыть университет. Какое-то время Аро работал в Радиокомитете в качестве диктора, был доцентом Высшей коммунистической сельскохозяйственной школы им. Кирова. В семье Андрея и Фредерики Аро росла дочь Айно.

В 1937 году были закрыты финский театр, финская газета «Вапаус», Финский дом просвещения. В октябре 1937 года Андрей Аро был исключен из партии из-за «отсутствия классовой бдительности». Последнее время перед арестом он работал слесарем в артели «Метбытремонт» на Малом проспекте, 50 (по другим данным – в мастерской № 5 Дзержинского райжилуправления).
14 декабря 1937 года вступила в действие директива НКВД о распространении репрессий по «латышской линии» на финнов, а также эстонцев, литовцев и болгар. Аро был арестован 4 апреля 1938 года. Его жена Фридриха Давыдовна Аро в октябре 1938 года была выслана в город Ош в Киргизии.

Пишет правнучка Аро, Ирина: «Моя бабушка Айно рассказывала, что ее папа был разносторонним и талантливым человеком: любил музыку, умел играть на скрипке и трубе, хорошо пел, играл в самодеятельном театре. Кроме родного, финского языка, свободно владел шведским, говорил на русском. Когда пришли его арестовывать, он был уверен, что это недоразумение, что его непременно отпустят. Даже задремал в кресле, пока производили обыск».
Вот что пишет внучка Андрея Ивановича, Ирма Владиславовна Ахматова о содержании архивного следственного дела Андрея Аро: «Ознакомительный допрос проведен 5 апреля следователем Софьей Оскаровной Гертнер (после ареста самой Гертнер она показала, что "девять лет проработала в органах НКВД и во время операций 1937–1938 годов выполняла преступные методы ведения следствия"). К этому времени дедушка - грузный человек с больным сердцем, недостаточно хорошо владеет русским языком. Допросы велись без переводчика. Уже 8 апреля он якобы "сознался", просит учесть "чистосердечное признание" (ненавижу эти два слова).
Вот девять квитанций о зачислении на счет заключенного Аро в тюрьме № 1. Для того, чтобы не стоять с передачами в длинных очередях в тюрьме, брали с собой меня – младенца. С ребенком пропускали без очереди. Последний раз 20 рублей приняли 1 августа, а расстреляли его 3 августа 1938 года. Так что не только содержание в тюрьме, работу следователя, но и стоимость пули оплатили родные. Вещи конфисковали и продали, комнату отняли.
Аро был приговорен 20 июля 1938 года Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР к расстрелу по статьям 58-6-10-11 УК РСФСР (6 – "шпионаж", 10 – "агитация", 11 – "участие в антисоветской организации"). "Приговор приведен в исполнение" – этот документ из его дела я держала в руках. А семье объявили: "10 лет без права переписки"».

В семейном архиве сохранился черновик одного из писем вдовы Андрея Аро Фридрихи с просьбой о реабилитации мужа: «Мой муж, Аро Андрей Иванович, коммунист с 1919 года, красноармеец, рабочий, впоследствии преподаватель комвуза, был арестован в 1938 году, 4 апреля, и осужден на 10 лет по 58-й статье. На посланные мною письма Гоглидзе (начальнику Ленинградского НКВД. – ред.), а затем Берии, в которых я описывала весь революционный жизненный путь моего мужа в надежде доказать, что он невиновен, я ответов не получила. Кроме того, меня выслали из Ленинграда и конфисковали мое имущество. Я и муж воспитали дочь, которая была пионеркой, комсомолкой, в настоящее время она член КПСС с 1931 года. Ее муж тоже член партии с 1928 года. Теперь я живу с ними. Недавно я вновь написала письмо в Ленуправление НКВД с просьбой сообщить, где мой муж. Ведь уже прошло не 10, а 16 лет. Мне ответили, что ничего не знают. Я убеждена, что мой муж осужден ошибочно. Мои доказательства в письмах не приняли во внимание. Теперь, видимо, уж мужа нет в живых, но я хочу попытаться посмертно его реабилитировать. Прошу Вас дать указания, чтобы пересмотрели дело моего мужа, рабочего, красноармейца, коммуниста».
Андрей Иванович Аро был реабилитирован в 1956 году. Тогда же его семья получила фальшивое свидетельство о смерти его «от токсической дизентерии» в 1942 году. Лишь в 1998 году пришли документы, подтверждающие расстрел.
В 2000-х годах его внучка вместе с мужем установили на ингерманландской площадке мемориального кладбища в Левашово камень с именем Antti Arvid Aro. Памятную табличку на доме, ставшем «последним адресом» Антти Аро, установила его правнучка Ирина Коршунова.