Москва, Большой Гнездниковский переулок, 10

По этому адресу находится знаменитый Дом архитектора Нирзее, построенный в 1912-1914 годах и сочетающий в себе элементы нескольких стилей: модерна, конструктивизма и неоклассицизма.

После Октябрьской революции дом был национализирован, и в нем поселились партийные и советские работники, сотрудники Коминтерна. В народе дом получил название «Четвертый дом Моссовета». В разное время здесь жили Лев Каменев, Георгий Пятаков, Андрей Бубнов, Иван Лихачев, Андрей Вышинский.

Согласно базам «Мемориала», не менее 23 жильцов этого дома стали жертвами политических репрессий. Одному из них – востоковеду Трофиму Степановичу Юркевичу – мы сегодня установили памятный знак.

Заявку на установку таблички подал востоковед, японист Александр Куланов, автор книги о Юркевиче «В тени Восходящего солнца». Он же написал для нас текст, который мы публикуем ниже.

Трофим Степанович Юркевич родился в 1891 году в поселении Рыковском на Сахалине. Его отец Степан Григорьевич был известным на острове учителем, угодившим на каторгу за убийство, совершенное в состоянии аффекта, да так и оставшимся на Сахалине после освобождения.

Сознававший важность получения хорошего образования, в 1906 году отец отвез Трофима в ближайший на тот момент к русской окраине большой город — Токио. Там подростка приняли слушателем в Токийскую православную духовную семинарию, где, помимо специфических религиозных предметов, ученики осваивали полную программу японских школ — на японском же языке. В 1908 году Трофим вошел в число первых в истории русских дзюдоистов, а заодно был рекомендован в качестве друга и наставника в русском языке сыну главного триумфатора русско-японской войны маршала Оямы.

В 1910 году по неизвестной причине Трофим Юркевич покинул Токио и вернулся на родину, где через два года окончил Иркутскую семинарию, а в 1916 году — Восточный институт во Владивостоке.

В разгар Первой мировой войны он еще раз сменил свой образовательный профиль, окончив Оренбургское казачье училище, став казачьим сотником и продолжив службу во Владивостоке — сначала в царской армии, затем в войсках адмирала Колчака. С марта 1919 года Юркевич стал переводчиком штаба японского экспедиционного корпуса в русском Приморье. Переводчиком непростым: руководству разведотдела штаба красных партизан Юркевич был известен как агент «Р», добывавший важнейшие сведения о планах японских интервентов.

При меркуловском правительстве в 1921 году, во время большой облавы на красное подполье, арестовали и Трофима Степановича. Прикрываясь официальным статусом переводчика японского штаба, ему удалось избежать тюрьмы — агента подпольщиков лишь выслали из Приморья, куда он вскоре вернулся уже в качестве сотрудника советской военной разведки.

Несмотря на необходимость ведения двойной жизни, чрезвычайно сложную и смертельно опасную работу, уже с 1921 году Юркевич преподавал японский язык и экономическую географию стран Дальнего Востока в Государственном Дальневосточном университете. Он стал автором нескольких научных работ, в том числе «Пособия к изучению японского разговорного языка для начинающих» (1923), исследования «Борьба за обладание Сахалином», учебника «Современная Япония: экономико-географический обзор по новейшим японским источникам» (1925).

Однако в 1930 году Трофим Степанович оставил Приморье и отправился в столицу, в Московский институт востоковедения (МИВ) имени Нариманова — прообраз будущего Института востоковедения Академии наук СССР. Почему Юркевич снова решил круто поменять свою судьбу, доподлинно неизвестно. Возможно, что он просто хотел сменить место жительства. В 1923 году он женился на Антонине Львовне Смирновой — «педагоге», как она названа в его следственном деле. Квартира, в которой арестовали Юркевича, принадлежала как раз сестре его жены, которая, как персональная пенсионерка и член партии большевиков с 1919 года, имела право на жилплощадь в элитном доме Нирнзее, где, к слову сказать, в подъезде с персональным лифтом жил Генеральный прокурор СССР А.Я. Вышинский.

С 1931 года к работе Юркевича в МИВе добавилось преподавание японского языка в Коммунистическом институте трудящихся Востока — весьма своеобразном учебном заведении Коминтерна, функционировавшем в Москве с 1921 по 1938 год. Институт готовил кадры для развития коммунистического движения в странах Азии и был тесно связан с разведкой Коминтерна. Казалось бы, Юркевич вышел на новый виток своей научной карьеры, но в 1933 году Трофим Степанович был уволен из МИВа — «за непригодностью». Формулировка и загадочная, и понятная одновременно, если только представить себе общую обстановку на «лингвистическом фронте» в те времена. Преподавание любого языка — хоть русского, хоть японского — необходимо было вести с точки зрения «непримиримой классовой борьбы», и неудивительно, что выпускник японской школы, духовной семинарии, казачьего военного училища вызывал стойкое подозрение у тех студентов и преподавателей, кто обладал ярко выраженным «большевистским чутьем».

В 1934 году Юркевич был арестован органами НКВД по печально известной политической 58-й статье, но через четыре с половиной месяца вышел на свободу — первый арест оказался ошибкой, которую в те времена было еще возможно исправить.

Юркевич уехал во Владивосток, снова начал преподавать, но в январе 1937 года с началом кампании борьбы против «японских шпионов» был уволен и вернулся в Москву, в дом Нирнзее. Жить ему здесь пришлось недолго. 21 марта 1938 года замнаркома внутренних дел СССР Заковский санкционировал арест Юркевича, «полностью изобличенного в том, что, проживая в СССР, тот занимается шпионской деятельностью в пользу Японии». В справке на арест причины оного были раскрыты более подробно и в то же время противоречиво: «Юркевич учился примерно около трех лет в православной духовной миссии в Токио, затем учился в Иркутской духовной семинарии, в 1916 году учился в военном кавалерийском училище. Во время интервенции работал в Японском главном штабе во Владивостоке.
В Москве квартиру Юркевич посещает бывший Секретарь японского посольства. Юркевич враждебно-настроен (так в оригинале. - прим. ред.) по отношению к Сов. власти, высказывает мысль о том, что убийство т. Кирова было совершено на почве ревности, так как жена убийцы работала секретарем Кирова.
Юркевич ведет подозрительный образ жизни, квартира его часто посещается неизвестными лицами. Юркевич подозревается в японском шпионаже.
На основании изложенного и приказа НКВД СССР за № 00593 от 20/09—37 г. Юркевич подлежит аресту».

Трофим Степанович был арестован 22 марта 1938 года и через два с половиной месяца - 2 июня 1938 года – приговорен к высшей мере наказания по обвинению «в шпионаже в пользу Японии».

10 июля 1938 года сын сахалинского каторжника и учителя, крестник народовольца Ювачева, бывший агент большевистской разведки «Р» и один из первых русских дзюдоистов и высоких профессионалов советского японоведения Трофим Степанович Юркевич был расстрелян. Ему было 47 лет.

Его реабилитацией занималась сестра жены, умершей в 1951 году, — та самая «член партии с 1919 года», и ей это удалось. Специальная комиссия провела дополнительное расследование и не нашла никаких свидетельств причастности Трофима Юркевича к деятельности иностранных разведок. В 1958 году он был реабилитирован.