Воспоминания Вероники Нашарковской-Мультановской, племянницы архитектора Григория Сигалина, которому «Последний адрес» в октябре 2021 года установил памятный знак по адресу Орликов переулок, 6. Свои воспоминания Вероника прислала заявителю таблички историку Александру Гурьянову накануне установки таблички. Он же сделал перевод воспоминаний с польского.
«Я художница, живу в мире фантазий, мифов, воображаемых пейзажей. Думаю, что этому способствовали предания об истории семьи моего отца Юзефа Сигалина, которые я слушала с детства. Они впечатляли больше, чем многие сказки. Рассказы о зеленом Кавказе. О высокой горе Казбек. Об участии в восстании Шамиля, поражение которого вынудило семью Сигалиных отправиться в изгнание. Почти как из приключенческого романа повествование о том, как моя прабабушка Клаудия похитила у местной кавказской травницы кефирные грибки. Клаудии хватило воображения представить себе, что неприметные грибки помогут семье обосноваться в новой стране. Позже в многочисленных брошюрах о волшебной пользе кефира для здоровья она использовала эту романтическую историю как основной маркетинговый прием. Макет горы Казбек всегда был выставлен в витрине кефирного магазина Клаудии Сигалиной на улице Крулевской в Варшаве.
Заводик лечебных кисломолочных продуктов обеспечивал существование семьи и позволил дать образование сыновьям Клаудии. Один из них – мой дед Михал, отец Гжегожа (по-русски Григория. Прим. ред.) – получил диплом стоматолога. Клаудия оборудовала ему зубоврачебный кабинет. Но... Михал оказался чересчур чувствительным человеком – он не выносил боли, причиняемой пациентам. И он стал изобретателем. Его самым большим достижением стал ритмоскоп – эффективный дыхательный аппарат, отмеченный международными дипломами и премиями. Бабушка, одаренная творческая натура, изобрела технологию фотоотпечатков на шелке. Потребность в творчестве привела в архитектуру троих сыновей из шести детей Михала – Романа, Гжегожа и Юзефа.
Мой отец Юзеф Сигалин, младший из братьев, всегда вспоминал время учебы Гжегожа и старшего брата Романа как нескончаемую творческую и светскую кутерьму в доме на улице Крулевской. Студенческая жизнь бурлила в квартире, ею управляла обожаемая детьми мать Розалия, урожденная Курляндская. Рояль Гжегожа был важным предметом в квартире. Мой отец всегда считал, что выбор Гжегожем профессии архитектора, впоследствии приведший его к ранней смерти, был неочевиден: он был еще и великолепным пианистом. Он был открытым, жизнерадостным человеком, душой общества в кругах варшавской богемы. У него были большие творческие амбиции во всех сферах. Вместе с братом Романом и архитектором Ежи Гельбардом он проектировал и строил в Варшаве доходные дома класса люкс. Они принимали участие в национальных и международных конкурсах на проекты общественных зданий. С другими архитекторами он принял участие в конкурсе на московский Дворец Советов. Несмотря на звездный состав участников конкурса, в числе которых был Ле Корбюзье, им удалось получить поощрительную премию. Это открыло перед Гжегожем перспективу самореализации в проектах гораздо большего размаха, чем варшавские доходные дома. И это привело к его внезапной гибели. Незадолго до ареста и смерти родился его сын Виктор.
Военная судьба жены Гжегожа, Брониславы, врача-рентгенолога – это длинная и драматичная история. Благодаря усилиям моего влиятельного в 1950-е годы отца их удалось репатриировать (из СССР. – прим. ред.) в Польшу. Виктор, следуя по стопам отца и дядей, тоже стал архитектором. Как и отец, он выбрал широкий мир, поселился на юге Франции. Проектировал и строил жилые районы, общественные и жилые здания. Был великолепным художником. Как и его отец, он был всеми очень любим. Его дочь Моника Сигалин (внучка Гжегожа. – прим. ред.), отправилась в еще более дальние страны. И она тоже архитектор, живет на острове Реюньон в Индийском океане.
В течение многих послевоенных лет жена Гжегожа и мой отец без устали искали следы Гжегожа. Много раз семью электризовали вести из Сибири: «кто-то видел похожего не него, кто-то кому-то рассказывал...». Все надежды оборвала лаконичная справка об осуждении и приговоре и потрясшая нас его последняя прижизненная фотография с отрешенным взглядом.
Я пишу это короткое воспоминание в приморском местечке Юрата на Балтике. Провожу каникулы в домике 1930-х годов, спроектированном моими дядьями Романом и Гжегожем. Вот такая скрепа (мостик во времени. – прим. ред.)».