Москва, Пречистенка, 13

Шестиэтажный дом на углу Пречистенки и Лопухинского переулка был построен архитектором Г.А. Гельрихом в 1910–1911 годах по заказу предпринимателя Я.А. Рекка. Респектабельное здание с полукруглым угловым эркером, переходившим в башенку с часами, барельефом и скульптурами, стало украшением Пречистенки. После 1917 года квартиры в бывшем доходном доме Рекка превратились в обычные коммуналки. В 1980-е годы дому надстроили седьмой этаж, угловая башня вошла в надстройку и фактически перестала существовать. В 2011 году здание еще раз подверглось реконструкции и утратило былой облик.

Согласно базам «Мемориала», не менее семи жильцов этого дома стали жертвами политических репрессий. В июне 2019 года мы установили первую табличку на этом доме. Сегодня к ней добавился еще один памятный знак.

Александр Михайлович Розенберг родился в 1886 году в польском городе Плоцке. Первые годы его жизни прошли в селе Косемин Серпецкого уезда Плоцкой губернии, где отец служил управляющим имения. Когда мальчику исполнилось семь лет, родители с детьми – Александром и тремя его сестрами – переехали в Плоцк. Там отец пошел на работу к хлеботорговцу как специалист по зерну, а Александр – в начальную школу, после окончания которой отучился два года в гимназии.

В 1897 году семья перебралась из маленького Плоцка в один из крупнейших городов Польши Лодзь. Александр поступил в мануфактурное промышленное училище, но окончить его не успел: семиклассника Розенберга исключили за участие в ученических беспорядках. Весь следующий год он давал уроки и готовился к экзаменам на аттестат зрелости. Сдав их экстерном в 1906 году в кадетском корпусе в Плоцке, Александр уехал в Париж и был принят без экзаменов на физико-математическое отделение Парижского университета, которое он окончил летом 1909 года. Но Розенберга влекла профессия инженера. Техническое образование в Париже было ему не по карману, и молодой человек отправился в Москву, где поступил в Высшее техническое училище. Чтобы содержать себя, Александр давал уроки.

За два года до окончания института, в 1910 году, он прочел в газете объявление: директору русско-французской мануфактуры в Павловском Посаде требовался технический секретарь со знанием французского языка. Образованного студента, будущего инженера, охотно взяли, несмотря на отсутствие рекомендации. Директором фабрики был Чеслав Яковлевич Бейн – его соотечественник, уроженец Варшавы, способный предприниматель, автор множества книг по прядению хлопка.

После окончания института и до 1918 года Розенберг продолжал работать у Бейна, который в 1912 году был назначен директором правления только что созданной Дедовской мануфактуры с главным правлением в Париже. Бейна считают фактическим основателем Дедовска: именно он разработал генеральный план рабочего поселка при мануфактуре, инициировал строительство школы и больницы.

За восемь лет совместной работы Розенберг и Бейн стали близкими друзьями. Маститый фабрикант высоко ценил профессиональные качества молодого коллеги и относился к нему с большим личным доверием. В дальнейшем эта дружба станет одним из главных пунктов обвинения, предъявленного Розенбергу.

В 1917 году 31-летний Александр Михайлович женился на 21-летней Анне Дмитриевне Бибановой, дочери владельца типографии из Иваново-Вознесенска. Анна приехала в Москву в 1914 году и успела проучиться два курса на медицинском факультете Московского университета. В 1919 году у них родился сын, которого они назвали Александром.

В правлении Дедовской мануфактуры под началом Бейна Розенберг работал до 1918 года, пока фабрика не была национализирована. Критически настроенный в отношении новой власти, Бейн уехал во Францию, оставив Розенбергу на сохранение две комнаты своей квартиры с дорогой обстановкой, архив и многое из имущества, ведь свой отъезд он считал временным. Прощаясь с членами правления, бывший директор говорил о необходимости сохранить фабрику. В то время готовились к выходу в свет два тома его книги «Сельфактор», и он просил Розенберга «не бросать» это издание.

Переписка с Бейном продолжалась до 1920 года. Спустя некоторое время Розенберг узнал, что из Франции Бейн переехал в Польшу, где возглавил Жирардовскую фабрику. В 1926 году Розенберга послали в служебную командировку от треста «Кардолента», где он тогда работал, для закупки оборудования. В Варшаве он встретился с Бейном – через 11 лет этот эпизод биографии Розенберга будет использован сотрудникамм НКВД как удобный повод для обвинения в шпионаже.

С 1918 по 1927 год Розенберг работал инженером в правлении хлопчатобумажных предприятий, куда входили семь фабрик включая Дедовскую, затем в Мостекстиле, в производственном отделе московского Совнархоза, в трестах «Суконный куст» и «Кардолента».

Первый арест Розенберга случился в 1927 году. Его обвинили в «злоупотреблении по службе» и получении взяток и осудили на девять лет лишения свободы. В 1931 году Александра Михайловича досрочно освободили, после чего он остался работать инженером-текстильщиком в системе мест заключения (возможно, это было условием его досрочного освобождения). Последним местом работы Розенберга стала подмосковная производственно-исправительная колония № 1 Управления НКВД, где он занимал должность заместителя начальника текстильного производства.

Аресту 1937 года предшествовало донесение УНКВД по Московской области. В нем сообщалось, что Розенберг в 1933 году был арестован ОГПУ «за валюту» и что он, «по агентурным сведениям, настроен к Советской власти отрицательно, рассказывает антисоветские анекдоты, высказывает недовольство». Об этом эпизоде 1933 года известно мало. Из материалов дела понятно, что Розенберг был арестован тогда за хранение и использование валюты, которую он спрятал после отъезда Бейна и любые операции с которой по советским законам были запрещены. Само по себе это донесение говорит о пристальном внимании к выходцам из Польши, которое НКВД проявляло в преддверии «польской операции».

3 августа 1937 года Розенберга арестовали в третий и последний раз. Обвинение было стандартным ― «контрреволюционная вредительская шпионская деятельность». Розенбергу вменяли в вину связь с Бейном, «капиталистом и отъявленным врагом Советской власти», вредительство «по его заданию». К этому «преступлению» в глазах следователей НКВД добавлялись и другие: польское происхождение, «письменная связь с замужними сестрами» и 80-летней матерью, жившими в Польше, «стремление нелегально перейти в Польшу к своим родственникам».

7 сентября 1937 года Комиссия НКВД СССР и Прокурора СССР приговорила Александра Михайловича Розенберга к высшей мере наказания «за участие в контрреволюционной террористической организации». 10 сентября 1937 года он был расстрелян. Ему был 51 год.

Сына Розенбергов, 18-летнего студента Гидромелиоративного института, после ареста отца исключили из института.

Через месяц с небольшим, 13 сентября 1937 года, была арестована жена Розенберга. Во время следствия Анна Дмитриевна содержалась в Бутырской тюрьме. Согласно обвинению она, «проживая с мужем врагом народа, <…> разделяла его контрреволюционные взгляды, не сообщила соответствующим органам о его контрреволюционной работе и сама занималась контрреволюционной деятельностью». Это было тоже стандартное обвинение, разработанное в НКВД для всех жен «врагов народа»: недоносительство и совместная с мужем преступная деятельность.

27 сентября 1937 года Особое Совещание НКВД СССР осудило Анну Розенберг на восемь лет лагерей усиленного режима. Жалобы ее о пересмотре дела были признаны безосновательными. Анна Дмитриевна отбыла срок полностью и освободилась в 1945 году, но с запретом проживать в ряде городов. Ее попытки узнать о судьбе мужа были также безуспешны. В очередном письме на имя прокурора от 5 января 1956 года с просьбой пересмотреть дело Розенберга измученная женщина рассказывает, что ей пришлось пережить:

«Арестована не дома, а обманным путем, была вызвана на улицу каким-то незнакомым человеком, якобы сообщить мне что-то о муже. Сына моего в это время дома не было. Я ушла – на девять лет. Меня искали по улицам, в моргах, близкие обивали пороги справочных НКВД, но справок не давали. Больше года я ничего не знала о сыне, была на грани безумия, сначала <…> в темниковских лагерях, затем этапировали в сегежские, потом в карагандинские лагеря. Я прошла тяжелый путь. Несла непосильную работу на проклад[ке] оросительного канала, зимой при 35⁰[мороза] отбивала кайлом мороженый грунт, летом на полевых работах. Голодала, болела пеллагрой. И все не знала, за что страдаю, за что был взят мой муж?»

В 1956 году Военный трибунал Московского Военного округа признал, что Анна Дмитриевна Розенберг была репрессирована незаконно, и постановил прекратить дело в отношении ее «за отсутствием состава преступления».

К делу Розенберга, как и к делам многих жертв «польской» и других «национальных операций» НКВД, подшиты документы, свидетельствующие о том, что эти дела были сфабрикованы по приказу высшего руководства офицерами НКВД, на которых власть свалила всю ответственность за эти преступления.

Александра Михайловича Розенберга посмертно реабилитировали в 1957 году. Получив справку о его реабилитации, Анна Дмитриевна обратилась в КГБ с прошением выдать ей свидетельство о смерти мужа. По узаконенным правилам тех лет ей выдали лживую справку о смерти Розенберга в местах заключения 12 декабря 1942 года «от упадка сердечной деятельности».

Только в 1991 году из КГБ СССР в ЗАГС Фрунзенского района было передано распоряжение: исправить дату смерти с 12 декабря 1942 года на 10 сентября 1937-го, а причину смерти – с «упадка сердечной деятельности» на «расстрел».

Узнать правду о смерти мужа Анне Дмитриевне Розенберг так и не довелось. Она умерла 6 мая 1970 года.

Документы следственного дела А.М. и А.Д. Розенбергов

Церемония установки таблички "Последнего адреса": фото, видео