Москва, Хохловский переулок, 3, строение 1

По этому адресу в самом начала ХХ века архитектор Б.Н. Шнауберт построил для себя доходный дом – лаконичное четырехэтажное здание с высоким полуподвалом и эркером с балконом. Архитектор с семьей жил в этом доме до революции. Сам он скончался в октябре 1917 года, его семья осталась жить в этом доме, хотя ее и «уплотнили».

Согласно базам «Мемориала», не менее шести жильцов этого дома были расстреляны в годы Большого террора. Сегодня мы установили здесь первую мемориальную табличку.

Владислав Викентьевич Войшель родился в 1897 году в местечке Крынки Гродненской губернии. Он окончил местную гимназию с отличием и довольно рано стал зарабатывать себе на жизнь, работая репетитором и на почте.

«Война 1914 года, а затем и Гражданская разбросали всю семью моего деда, - писал много позже в своих воспоминаниях сын Владислава Викентьевича, Борис. – Мой отец оказался в Советской России, как и его брат Николай, а все остальные оказались за границей. Отец работал в почтовом ведомстве, где его очень ценили за его образованность и знание иностранных языков <…> Увлеченный революционным пафосом, отец в 1917 году вступил в партию большевиков и активно участвовал в профсоюзной и общественной деятельности, писал статьи в газеты, разоблачавшие угнетателей и эксплуататоров-капиталистов, а также писал и публиковался в центральном журнале почтового ведомства как поэт».

Сначала Владислав жил в Подольске, где встретил свою будущую жену. После свадьбы молодые супруги перебрались в Москву и поселились в доме № 3 по Хохловскому переулку, в котором жили работники Моспочтамта. Войшель работал статистиком на Главтелеграфе и параллельно учился на физико-математическом факультете МГУ.

«Два последних года, учась в МГУ, отец стал заниматься дома со слушателями Высшей военно-инженерной академии им. Куйбышева. Почти каждый вечер к нам приходили 4-5 слушателей с различными воинскими званиями, начиная от капитана и заканчивая полковником», - вспоминает Борис Войшель.

Окончив МГУ, Владислав Викентьевич поступил работать в Центральный аэрогидродинамический институт им. профессора Н. Е. Жуковского (ЦАГИ) и вскоре стал ведущим научным сотрудником института, занимался, в частности, теорией турбулентности.

«Отец по мере того, как мы росли, все больше брал работы на дом. Это были переводы с английского и немецкого или какие-то сложные расчеты, для чего он приносил арифмометр. Помню, как он изобретал какие-то диковинные чудо-счеты, на которых можно было выполнять не только четыре действия арифметики, но и извлекать корни и возводить в степень. По своим чертежам он заказал краснодеревщику эти счеты, которые представляли собой большое деревянное плато со множеством планок, двигающихся по пазам, с нанесенными на них множеством разноцветных чисел», - пишет его сын Борис.

В 1937 году в издательстве ЦАГИ вышла совместная работа В.В. Войшеля и Ф.И. Франкля «Трение в турбулентном пограничном слое около пластинки в плоскопараллельном потоке сжимаемого газа при больших скоростях».

«Вера отца в справедливость и преданность идеям партии и его доверчивость, наивность и романтизм сослужили ему плохую службу. После высылки из страны Троцкого, с чем отец был не согласен, он в знак протеста вышел из партии, что в дальнейшем не прошло бесследно и было одной из причин его гибели в 1937 году», - считает Борис Войшель.

За несколько месяцев до ареста Владислава Викентьевича уволили из ЦАГИ, и ему пришлось устроиться на работу простым учителем физики и математики в среднюю школу поселка Запрудня Талдомского района Московской области. «Однажды отец вернулся озабоченным и очень расстроенным. Он сказал, что ему посоветовали по собственному желанию написать заявление об уходе из ЦАГИ. Мама сразу поняла, что этим дело не закончится, и сказала, что она решила, чтобы сохранить нас, своих детей, подать на развод. Отец воспринял это очень болезненно и расценил как предательство, - пишет в своих воспоминаниях его сын Борис. - Но это он быстро пересмотрел, так как устроиться на другую работу он не мог, хотя повсюду висели объявления, где требовались инженеры, преподаватели и т.д. Ему почему-то уже на следующий день, когда он приходил с заявлением о приеме на работу, с испуганным лицом отказывали, говоря, что это место занято. Отец понимал, что это дело рук НКВД. Он решил уехать из Москвы».

Владислава Викентьевича арестовали 10 января 1938 года, в самый разгар дела о «вредительстве» в ЦАГИ. «Неожиданно для нас, но обычно для работников НКВД, ночью пришли трое в военной форме с понятыми. Предъявили ордер на обыск и стали все выворачивать наизнанку. Мы, сонные и испуганные всем происходящим, в тупом оцепенении смотрели, как они передвигали, перетрясали вещи, одежду и особенно книги, стараясь что-то найти. Наша скромная, а, точнее, бедная обстановка вызвала у работников НКВД удивление. Они привыкли при арестах и обысках иметь дело в Москве с высокопоставленными чиновниками и директорами фабрик и заводов, а также работниками различных наркоматов, у которых были хорошие квартиры, дорогая мебель и одежда», - продолжает свой рассказ Борис Войшель. Из докладной записки секретаря парткома ЦАГИ Душина в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б) о «вредительстве» в ЦАГИ от 23 ноября 1937 года: «ЦАГИ на протяжении нескольких лет было в руках врагов народа. Туполев – главный конструктор ЦАГИ. Харламов – начальник ЦАГИ. Бабушкин – бывший секретарь парткома ЦАГИ. Погосский – начальник винтомоторного оборудования. Надашкевич – начальник отдела вооружения. Енгибарьян – начальник оборудования самолетов. Озеров – начальник отдела промышленности. Стоман – зам. начальника летной станции.

Вся эта банда вредителей арестована (за исключением Бабушкина, но он исключен из партии). Ставили своей задачей: а) Поставить развитие авиации Союза в зависимость от иностранной техники (наши образцы не внедрялись в самолет, а иностранное использовалось не так, как нужно), б) Не развивать научную работу по авиации в СССР, в) Не внедрять в опытные самолеты новейшие достижения ученых ЦАГИ (экспериментальный самолет ЦАГИ со скоростью 750 км с 1935 г. все еще не построен), г) Не создавать наиболее современной материальной базы ЦАГИ для развития научной работы (если в 1926 г. ЦАГИ было на первом месте по оборудованию лабораторий, то в 1937 г. стоит на одном из последних мест), д) Проектировать много машин и не давать их на вооружение, е) Не выращивать в ЦАГИ молодые большевистские кадры, ж) Продавать родину капиталистам (шпионаж)».

Войшеля обвинили в «шпионаже в пользу Польши». Поводом для обвинения послужили его «связи» с польскими родственниками, в частности, с отцом, который незадолго до трагических событий приехал к сыну из Польши.

Имя Войшеля есть в сталинском расстрельном списке от 28 марта 1938 года. 8 апреля 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Ему был 41 год.

«Так мы с братом потеряли отца. Началась жизнь детей «врага народа», где многие двери были закрыты для нас. <…> Мы за смерть отца, когда он был полностью посмертно реабилитирован, получили как компенсацию 2,5 оклада учителя математики. <…> Мы с братом, раненные на фронте, смыли своей кровью прилепленные нам ярлыки «дети врага народа»», - заключает сын Войшеля.

Владислав Викентьевич Войшель был реабилитирован в 1957 году.

Церемония установки таблички "Последнего адреса": фото, видео