Пятиэтажный угловой дом с адресом Съезжинская улица, 37/Кронверкский проспект, 65 построил в 1910 году архитектор-строитель Павел Мульханов. Это был доходный дом, но и сам архитектор жил в нем с 1911 по 1916 годы. В этом доме, в квартире № 14, с 1914 года жила семья Введенских.
Александр Иванович Введенский родился в 1904 году в семье экономиста Ивана Викторовича Введенского и известного врача-гинеколога Евгении Ивановны Поволоцкой.
C 1917 года Александр учился в гимназии В.К. Иванова (впоследствии – 10-я Трудовая школа имени Л.Д. Лентовской), которую он окончил в 1921 году, не сдав экзамена по русской литературе. Из учительских отзывов о нем (1918-1919 учебный год): «Один из способных учеников класса. К сожалению, обнаруживает такие черты, которые в будущем мало хорошего обещают ученику. Несмотря на высокую для возраста и класса интеллигентность, проявляет во всем легкомыслие и поверхностность. С пылом молодой, юной души бросается на что-нибудь новое, но очень скоро остывает. Склонности и вкусы ученика в гуманитарной области. Но и здесь мало устойчивого. Мнения меняет быстро и не смущаясь. Сам жалуется, что лишен твердой воли. В оценках своих очень строг, на что не имеет, однако, права. Чересчур самонадеян и несколько влюблен в себя. К товарищам отношение неровное и несерьезное».
После окончания гимназии Введенский поступил работать в бухгалтерию на строительство электростанции «Уткина заводь». В том же 1921 году он женился на Тамаре Мейер (в будущем – Липавской, по фамилии второго мужа; с Введенским они были женаты до 1930 года). Продолжая обучение, Александр Иванович поступил сначала на правовое отделение факультета общественных наук Петроградского университета, затем на китайское отделение Восточного факультета, но вскоре учебу бросил. В 1924 году он вступил в Ленинградский союз поэтов, при вступлении причислил себя к футуристам.
В 1925 году Введенский познакомился с Даниилом Хармсом. Эта встреча положила начало их многолетнему дружескому и творческому союзу. По воспоминаниям Якова Друскина: «Весной или летом 1925 года Введенский однажды сказал мне: "Молодые поэты приглашают меня прослушать их. Пойдем вместе''. Из всех поэтов Введенский выделил Даниила Хармса. Домой мы уже возвращались втроем, с Хармсом. Так в наше объединение троих (Введенский, Липавский и я) вошел Хармс. Неожиданно он оказался настолько близким нам, что ему не надо было перестраиваться, как будто он уже давно был с нами».
В 1927 году Введенский и Хармс создали литературно-театральную группу «ОБЭРИУ». Членами ОБЭРИУ были также К. Вагинов, Н. Заболоцкий, И. Бахтерев, Ю. Владимиров и Б. Левин, в «киносекцию» группы входили А. Разумовский и К. Минц. Группа была включена в состав творческих секций ленинградского Дома печати (по предложению его директора Н.П. Баскакова, в 1928 году сосланного в Сибирь).
С 1928 года Введенский по предложению Самуила Маршака начал сотрудничать с детскими журналами «Ёж» и, позднее, «Чиж». Александр Иванович практически постоянно печатался в них, обнаружив талант в детской литературе. Из воспоминаний Бориса Семенова: «И вот какая противоречивость между тем Введенским, каким он был на людях: заядлым горожанином, обитателем прокуренных редакций, завсегдатаем шумных сборищ и... трогательным лирическим поэтом, богато наделенным чувством природы».
Как и другие обэриуты, при жизни Введенский печатался лишь как детский поэт, зарабатывая на жизнь этими публикациями.
В 1929 году Даниил Хармс и Александр Введенский были исключены из Союза поэтов за неуплату членских взносов.
Летом 1930 года Введенский женился на Анне Ивантер, с которой прожил вместе до 1936 года. Вот что вспоминала о нем его вторая жена: «Жить с ним было интересно, легко... Когда он писал (я думаю, детские вещи), он говорил вслух, а меня посылал в другую комнату. Если Маршак ему заказывал стихотворение, он его придумывал моментально, но к Маршаку приходил только через неделю, чтобы Маршак не подумал, что он наспех написал...»
9 апреля 1930 года в «Смене» была опубликована разгромная статья по поводу вечера обэриутов, написанная сотрудником ГПУ Е.Е. Сно (подписана Л. Нильвич): «Их уход от жизни, их бессмысленная поэзия, их заумное жонглерство – это протест против диктатуры пролетариата. Поэзия их контрреволюционна. Это поэзия чуждых нам людей, поэзия классового врага». После этой публикации выступления группы ОБЭРИУ были прекращены.
Осенью 1931 года в «Смене» появляется еще одна статья, в которой детская литература объявлялась «участком наиболее обостренной классовой борьбы». В той же статье содержалось обвинение обэриутов («литературных хулиганов, богемствующих буржуазных последышей») и, в частности, Введенского в том, что, будучи разоблачены и разогнаны в литературе взрослой, они не «самоликвидировались», а «нашли лазейку в детскую литературу» и продолжают свою деятельность. Статья заканчивалась призывом: «Выгнать классового врага, окопавшегося в литературе, призванной воспитывать в коммунистическом духе советских ребят».
10 декабря 1931 года сотрудники 0ГПУ арестовали Александра Введенского, Даниила Хармса и других литераторов. Введенский был арестован в поезде на станции Любань, по пути следования в Новый Афон. После ареста жена Введенского сожгла в печке все хранившиеся в квартире рукописи.
21 марта 1932 года выездная сессия Коллегии ОГПУ постановила освободить Введенского из-под стражи, лишив права проживания в 16 пунктах СССР и погранокругах сроком на три года. Хармса сперва приговорили к трем годам концлагеря, но вскоре приговор заменили на ссылку. Поэты были отправлены в ссылку в Курск.
Из воспоминаний работника Детгиза С.М. Гершова, также арестованного и сосланного в Курск: «Мы жили там незавидно. В подвале – это незавидная жизнь. Местная публика делала из этого бизнес. <…> Родители присылали деньги. Потом мы стали немного зарабатывать. Мы организовали музей в соборе. Этнографический. Собор передали под музей. Хармс и Введенский очень плохо жили. Родственники им помогали. Если бы не это!.. Все жили в одной комнате – я, Хармс, Введенский, Сафонова, – сняли у какой-то проститутки... Но на рынке тогда все было дешево, фруктов много... Вообще это была очень страшная жизнь. Было много ссыльных. Особенно много туда ссылали троцкистов. Каждые десять дней мы должны были отмечаться».
В конце 1932 года Александр Иванович вернулся в Ленинград. В 1934 году он был принят в Ленинградскую организацию Союза писателей СССР и в дальнейшем получил от правления Литфонда ссуду в размере 300 рублей.
27 мая 1936 года постановлением Президиума ЦИК СССР с Введенского была снята судимость. Летом того же года он по издательским делам приехал в Харьков и в Харьковском отделении Союза писателей познакомился с 23-летней Галиной Викторовой, которая стала его третьей женой. Александр Иванович переехал к ней в Харьков, в 1937 году у них родился сын Петр. Семья жила в Харькове по адресу: улица Совнаркомовская, 8 (ныне – ул. Жён Мироносиц, 6/8). Финансовое положение семьи было непростым: в течение 1937 года Литфонд рассмотрел несколько заявлений Введенского о выдаче ему ссуды в общей сложности на 2500 тысячи рублей, а в 1938-1939 году рассматривал уже вопросы взыскания долга у Введенского.
В мае 1939 года Александр Иванович в последний раз побывал в Ленинграде – ездил на похороны отца. За два года его отсутствия в родном городе были арестованы многие его товарищи и коллеги, в частности, близкие ему Николай Олейников и Николай Заболоцкий. Введенский возвращается в Харьков, его произведения продолжают издаваться.
Началась война. 20 сентября Харьковским отделением союза советских писателей Введенскому было выдано удостоверение, согласно которому он и члены его семьи должны были эвакуироваться из Харькова в Алма-Ату. Перед отправкой поезда писатель вместе с семьей принял решение остаться. Через неделю, 27 сентября, Введенский был арестован в Харькове по обвинению в антисоветской и профашистской агитации.
Вот как описывает его арест старший сын Галины Викторовой Борис:
«На рассвете, все еще спали, – постучали. Мы вскочили. Вошли двое высоких в штатском. Вели себя спокойно, не агрессивно, даже доброжелательно. В доме были Саша, мама, бабушка, четырехлетний Петька и я. Я понимал, что происходит. Впечатление было такое, что их ждали, казалось, к их приходу были готовы. Все были внешне спокойны, чему я, семилетний, был удивлен. Ни во время обыска, ни при прощании не было слез, стояла тишина, все были сосредоточены, никто не разговаривал.
Ясно помню, и это одно из самых ярких впечатлений, что обыск сопровождался вываливанием на пол из ящиков шкафа множества бумаг – разных писем и Сашиных рукописей. Что они забрали, неизвестно. Но не могли же ничего не забрать!
Эти люди закончили обыск, ни слова не говоря, вопросительно посмотрели на Сашу. Мы выстроились в первой комнате возле двери. Саша быстро холодно всех поцеловал. И они вышли.
Мы все бросились во вторую комнату к окну: трое спокойно, не спеша, шли в сторону НКВД, до него рукой подать, метров сто».
Введенского обвинили в том, что, будучи антисоветски настроенным, среди своего окружения он проводил профашистскую агитацию, высказывал намерения остаться в Харькове в случае занятия его войсками противника. При допросах он не признал свою вину. Допрошенные по этому делу свидетели никаких фактов проведения вменяемых ему действий не сообщили.
Вскоре после ареста Введенский был этапирован на восток. Сохранилась его записка из заключения, написанная тупым карандашом:
«Милые, дорогие, любимые.
Сегодня нас уводят из города.
Люблю всех и крепко целую. Надеюсь, что все будет хорошо, и мы скоро увидимся. Целую всех крепко, крепко, а особенно Галочку и Петеньку.
Не забывайте меня.
Саша».
Этап длился несколько месяцев. 19 декабря 1941 года начальник и комиссар конвоя составили акт о смерти заключенного в пути следования: «…заключенный В[в]еденский Александр Иванович, значащийся в эшелонном списке под порядковым № 71 и следовавший в город Казань из внутренней тюрьмы УНКВД гор. Харькова, родивший(ся) в 1904 году, следственный по ст. 54-10, ч. 2, проживавший до ареста в гор. Харьков, Совнаркомовская ул., дом. 8, кв. 2, умер 19 декабря 1941 года вследствие заболевания плеврит. […] Труп умершего сдан на станции для погребения». Точное место смерти и захоронения Александра Ивановича Введенского неизвестны.
Постановлением УНКВД по Харьковской области от 31 января 1942 года следствие в отношении Введенского было прекращено в связи с его смертью. 30 марта 1964 года он был реабилитирован за отсутствием состава преступления.
***
Получив заявку на установку таблички поэту в Петербурге, «Последний адрес» стал готовиться к необычной установке: две таблички с именем Александра Введенского планировалось повесить одновременно в Петербурге и Харькове. Ведь несмотря на то, что последним адресом поэта формально был Харьков, Ленинград был главным городом его творческой биографии. К сожалению, пока организовать установку таблички в Харькове на здании городской библиотеки нам не удалось, в связи с чем мы и приняли решение установить табличку в Петербурге.
Церемония установки таблички "Последнего адреса": фото
