Двухэтажный дом № 20 по Английской набережной был построен в 1866 году и в советские годы надстроен третьим этажом. С 1918 по 1994 год набережная называлась набережной Красного Флота.
Здесь, в квартире № 11, в конце 1940-х годов жила семья ленинградского партийного деятеля Григория Харитоновича Бумагина: его жена Нина Николаевна (урожденная Ерова) с матерью Анной Ивановной Еровой, старшая дочь Людмила с мужем Владимиром Васильевым и дочерью Наташей и всеми любимый младший сын Борис.
Вот как вспоминает этот дом Людмила Григорьевна Васильева-Бумагина: «Жили на втором, анфиладном этаже. Коридор и кухня были без окон, ванная – с печным отоплением (преимущество, правда, было в том, что во время финской войны затемнять окна не было необходимости). В комнатах были мраморные камины, зеркальные двери, стены с лепниной. На лестнице в дневное время всегда было светло, так как в крыше был большой световой фонарь. В доме в это время жили многие известные в то время артисты Кировского театра, так как он был расположен сравнительно недалеко».
Борис Григорьевич Бумагин родился в Ленинграде в 1935 году. В годы Великой Отечественной войны его отец Григорий Бумагин руководил партизанским движением в оккупированных районах Ленинградской области. С 1944 по 1948 годы Бумагин-старший был первым секретарем Новгородского областного комитета ВКП(б), занимался восстановлением города после войны.
Вот что рассказывает о Боре правнучка Григория Бумагина Алина Тукалло, подавшая заявку на установку памятного знака: «Боря, будучи младшим в семье и, кстати, единственным и нежно любимым сыном, рос чутким и отзывчивым, но изнеженным, как наследный принц. Если твой отец крупный партийный работник, можно себе позволить такую роскошь, но наверняка наступит время, когда обнажится вся твоя беспомощность и нежизнеспособность. Он блестяще учился, играл на фортепиано, прекрасно рисовал, выигрывал шахматные турниры и, уже отбывая срок в Красноярском крае, победил в Сибирской математической олимпиаде. Но он не знал, как купить буханку хлеба. В общем, герой не от мира сего.
Отец оберегал его, боясь потерять, как когда-то потерял первого сына (Валя умер в четырехлетнем возрасте от скарлатины еще до рождения Бори). Отец всегда за него боялся: когда Боренька лазил по крышам, когда химичил, смешивая в пробирке кипучие смеси, когда задерживался вечерами. И из страха даже не брал с собой на охоту, которой страстно увлекался (в детстве на рога затравленных дедушкой лосей мы вешали шапки)».
В октябре 1949 года Григорий Харитонович Бумагин был арестован в рамках «Ленинградского дела», содержался в Лефортовской тюрьме, где подвергался пыткам. Военной коллегией Верховного суда СССР он был приговорен к 25 годам заключения. Срок отбывал во Владимирской тюрьме.
Через год, осенью 1950 года, его жена Нина Бумагина также была арестована и этапирована в Лефортово. В декабре 1950 года ее отправили в ссылку в Красноярский край, село Тасеево (в 140 км севернее города Канска).
Еще какое-то время их дети Борис и Людмила продолжали жить в Ленинграде. Из квартиры на Английской набережной, конечно, им пришлось уехать. Перед самым арестом 15-летний Борис жил с бабушкой Анной Ивановной на набережной Смоленки, 8. «Последнее место работы» в анкете арестованного - школа № 236 Октябрьского района, учащийся. Боря и его сестра были арестованы 14 марта 1951 года УМГБ СССР по Ленинградской области – как дети «осужденного участника антисоветской вредительской группы Бумагина Г.Х.».
«За что арестованы мои родители, я не знаю», - это слова Бориса из протокола короткого допроса, проведенного поздним вечером 15 марта 1951. Он сообщает, что отец был арестован в Москве еще в 1949 году и его местонахождение семье неизвестно.
Ровно пять месяцев, с 14 марта по 14 августа 1951 года, Борис и Людмила содержались во внутренней тюрьме «Большого дома». Постановлением Особого совещания при МГБ СССР они были осуждены к высылке на пять лет (причем, «судили» их в разные дни: Бориса – 28 апреля, а Людмилу – 4 июля 1951 года). 14 августа они вместе были этапированы в Красноярский край к матери. Этап длился почти два месяца: 6 октября 1951 года брат и сестра Бумагины прибыли к месту ссылки в село Тасеево.
Пишет Алина Тукалло: «Нинина сестра продала в Ленинграде кое-что из неконфискованного, в том числе золотые часы, и на эти деньги купили на окраине села домик из двух комнат с кухней. Люся после тюрьмы и этапа быстро поправилась, а Боря никак в себя прийти не мог — зеленый ходил, с животом мучился. Нина устроилась работать на кирпичный завод, Люся — в сушильный цех, где мешками чистила картошку. Боря пошел в сельскую школу в восьмой класс. Записался в шахматный кружок — своих шахмат не было, и он смастерил фигурки из толстой бумаги. Очень увлекся и собирался выполнить сразу какой-то высокий разряд, перескочив низшие, в роно разрешили. Разучил дома ноты «Баркаролы» и жутко тоскливой «Осенней песни» Чайковского, записался в музыкальный кружок. В каникулы, только протирая со сна глаза, сразу принимался штудировать математику. С его умом, одаренностью и работоспособностью он бы высоко прыгнул».
Летом 1951 года семья получила весточку из Владимира, из тюрьмы строгого режима и особого назначения. «Чудом после нескольких месяцев скитаний добрались до адресатов в тайгу несколько листочков, исписанных убористым почерком. Вот так ссыльные и узнали, через два года неизвестности, что кормилец жив», - пишет Алина Тукалло и цитирует переписку:
Август 1951 года: «Какое огромное счастье выпало на мою долю, что сегодня впервые за два года я получил разрешение написать вам. Мне разрешено ежегодно отправлять вам два письма и получать также от вас два письма в год. Сейчас я буду ждать ежедневно, Нинуша, от тебя ответа. Пусть в этом же письме черкнет и Бориска».
Ноябрь 1951 года. В ответе папе Боря добавляет пару строк от себя: «Школа находится на противоположном берегу Тасеевки, поэтому хожу туда по льду».
Март 1952 года, бабушке в Ленинград: «Лед на речке стал уже подтаивать, но ходить можно. Видимо, через месяц она вскроется. Течение воды очень сильное, особенно во время ледохода, так что иногда даже льдом сносит мост».
И в апреле: «Все растаяло. На улице лужи, даже из дому выйти трудно, кругом вода. О валенках, разумеется, и говорить нечего. Река, видимо, скоро вскроется. В школу сейчас хожу через мост, это немного длиннее».
7 августа 1952 года, за год до освобождения из ссылки, Борис утонул в реке. Этот день в подробностях сохранился в семейной памяти. Борис вернулся из шахматного кружка, где выиграл партию, перекусил и отправился за учебником физики. Отличник Боря Бумагин очень ждал начала нового учебного года.
Убитая горем мать, Нина Николаевна, ушла в тайгу и вернулась оттуда к ночи другим человеком: «не женщина, а старуха». Так пишет ее правнучка Алина Тукалло: «Бабушкой стала для нас не Людмила, мамина мама, а Нина. Она варила скудные кисели и постные щи, жарила тонкие, как калька, блины, копалась в грядках, оставляя следы земли под ногтями, и по-деревенски носила на голове платок, завязывая узел спереди. Женщина яркой, почему-то восточной красоты с портрета на стене никак не вязалась с этой подозрительно неразговорчивой, сгорбленной старухой, изрезанной сеткой морщин. Много лет спустя я узнала, что бабушка состарилась за день».
Через год, в августе 1953 года, Нина Николаевна пишет письмо Григорию Харитоновичу во Владимирскую тюрьму: «Дорогой Гриша, я очень рада, что теперь переписка будет чаще. И в связи с этим я уже не могу долго скрывать своего несчастья. Ведь нет у меня дорогого нашего мальчика, ненаглядного сыночка, унес его несчастный рок. Вот уже с первого августа пошел второй год, как его нет».
Май 1954 года, за две недели до освобождения из ссылки: «Вот, Гриша, и все. Не дождались мы сына на старости лет. Хороший был мальчик, отзывчивый, в помощи никому не отказывал».
3 февраля 1954 года определением Военной коллегии Верховного суда СССР было отменено постановление о ссылке Бориса Бумагина, 27 февраля того же года прекращено дело Людмилы. Но вернулась она в Ленинград вскоре после смерти Сталина: 1 июля 1953 года она была освобождена от ссылки по амнистии, объявленной указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года.
Муж Людмилы, Владимир Васильев, учился в Медицинском институте к моменту ее ареста. Ему предлагали развестись с женой и отказаться от Бумагиных и обещали, что в этом случае его не тронут. Он отказался, был осужден и отправлен в ссылку, притом совсем в другом направлении, чем его жена. Вернулся в Ленинград после смерти Сталина.
27 мая 1954 года в связи с прекращением дела был освобожден из тюрьмы Григорий Харитонович Бумагин. В 1956 году он был реабилитирован, в 1985 году на доме № 20 по Английской набережной была установлена мемориальная доска: «В этом доме жил Григорий Харитонович Бумагин, секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) в годы Великой Отечественной войны, один из руководителей партизанского движения в Ленинградской области».
«Бумагин умер убежденным сталинистом и до последних дней верил в то, что «ленинградцев» оговорил перед Сталиным Маленков, который, кстати, любил лично присутствовать на допросах и, увы, навещал и дедушку в Лефортове. В память о Бореньке дедушка сохранил все его письма, рисунки, грамоты, школьные табели, педантично подшив их в папки», - пишет Алина Тукалло.
Табличка в память о 17-летнем Боре Бумагине установлена по инициативе его внучатой племянницы Алины Тукалло, которая спустя десятилетия продолжает хранить и открывать тайны семьи, все члены которой стали жертвами советского государственного террора. «Недавно я получила с Лубянки уголовное дело Григория Харитоновича Бумагина и в протоколах допросов среди обвинений в адрес дедушки обнаружила, что за участие в антисоветской группе в 1929 году был расстрелян Борис Еров — брат Нины. Значит, Боря, родившийся через шесть лет, был назван в память о нем», - написала она нам.
По заявке Алины Тукалло в феврале 2020 года мы установили в Гороховце памятный знак ее двоюродному прадеду Александру Мечиславовичу Тукалло. А в середине октября у нас запланирована установка таблички еще одному члену ее семьи – летчику Юрию Михайловичу Котюхову. В 1933 году он был приговорен к пяти годам исправительно-трудовых лагерей как «член контрреволюционной фашистско-террористической группы», в 1935 году он скончался в лагере.
Архивные фотографии и документы следственного дела
