Кирпичный дом № 37, строение 1 по улице Покровка (в разных частях корпуса в нем то 9, то 10 этажей) – один из домов кооператива «Политкаторжанин», построенный в начале 1930-х годов архитекторами Д.П. Знаменским, Н.В. Ликиным, С.П. Леонтовичем и С.П. Растрепиным в стиле конструктивизма для «Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев». Бросается в глаза несимметричный эркер в левой части фасада дома и выступающие за основную ось здания нижние два этажа с большими окнами. Здесь в 1930-е годы размещалась общественная столовая для жителей дома, в чьих квартирах не было кухонь. В отличие от другого дома «Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев», находящегося по соседству, по адресу Чаплыгина, 15, на этом доме не сохранился барельеф с названием дома, указывавшим на его принадлежность обществу политкаторжан.
В 1935 году общество было распущено, к концу 1938 года большинство его членов, получивших квартиры в этом кооперативе, было арестовано, а многие - расстреляны.
В марте 2016 года мы установили первые памятные знаки шестерым членам «Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев», погибшим в годы Большого террора: Александру Владимировичу Гумилевскому, Татьяне Ивановне Шаталовой-Рабинович, Анатолию Моисеевичу Шавельзону, Зигмунду Густавовичу Рачинскому, Гавриилу Федоровичу Гурзе и Василию Васильевичу Круглову. Все они проходили по делу «нелегальной контрреволюционной эсеровской террористической организации», якобы выявленной в системе производственных предприятий «Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев», и были расстреляны в 1938 году.
В феврале 2018 года на фасаде этого дома появился еще один знак – Ивану Ивановичу Ахматову.
Всего же, по данным «Мемориала», в доме № 37 по Покровке был репрессирован по меньшей мере 21 человек.
Сегодня мы установили здесь восьмую мемориальную табличку. Заявку подала правнучка репрессированного Екатерина Басова-Гонсалес. Она же написала о нем статью, которую мы публикуем ниже.
Павел Никитович Фабричный родился в 1881 году в деревне Хмелено Череповецкого уезда Новгородской губернии в крестьянской семье. Фамилия Фабричный, по сохранившимся в семье воспоминаниям, возникла в результате ошибки писаря, а первоначально звучала как Фабричнов.
С юношеских лет биография Павла Никитовича стала биографией политической: он поступил в учительскую семинарию в Череповце, но не окончил ее. Как он сам писал позже – «из-за волнений», имея в виду политические волнения, предшествовавшие революции 1905–1907 годов. В эти годы он стал членом партии эсеров, посещал политические кружки, занимался революционной агитацией. В результате над ним был учрежден гласный полицейский надзор.
В 1904 году Павел Фабричный был призван в армию и зачислен рядовым в Котельнический резервный батальон в Вятке. Здесь он тоже находился на положении поднадзорного, но, несмотря на это, продолжал вести политическую агитацию среди солдат.
В одной из многих статей Павла Никитовича, опубликованных позднее в журнале «Каторга и ссылка» и других изданиях «Общества политкаторжан», он подробно описывает армейский быт, отношения в армии, правовое положение, настроения солдат и офицеров, свое понимание политической и общественной ситуации. Он с возмущением рассказывает о том, что во время прокатившихся по городу еврейских погромов солдаты, отправленные для наведения порядка, не защитили жителей от громил-черносотенцев, а только подбирали убитых и раненых, и сожалеет, что его, как неблагонадежного, в эти дни оставили в казарме.
Именно в эти дни под влиянием все нарастающей волны политического протеста и волнений, под впечатлением известий об эсеровских терактах – покушениях и убийствах государственных чиновников, генералов, Великого князя Сергея Александровича – в сознании Павла Фабричного растет и укрепляется решимость «бросить свою жизнь на чашу весов». Эта идущая от революционеров-народовольцев героическая риторика рождает в нем бесповоротную, трагическую готовность противопоставить государственному насилию насилие индивидуальное.
Узнав о том, что солдат батальона собираются отправить на подавление выступлений рабочих, Павел Фабричный твердо решает этому воспрепятствовать и поднять восстание в батальоне. Толчком к восстанию должно было стать убийство командира батальона полковника Нестеренко. 18 декабря 1905 года Фабричный во время стычки с командиром батальона застрелил его, был немедленно арестован и отдан под суд.
В статье об этом, вероятно, главном событии его жизни, он рассказывает о том, как проходило состоявшееся 8 февраля 1906 года судебное заседание, о своем поведении и выбранной по совету адвоката линии защиты, доказывавшей, что убийство было совершено не по политическим мотивам, а в ответ на притеснения и оскорбления командира. Фабричный со свойственной ему вдумчивостью и честностью рассуждает о том, был ли правильным этот выбор, не честнее ли было настаивать на политических мотивах убийства. Множество исповедей приговоренных к смерти известно нам в мировой литературе, но Павлу Фабричному удается открыть новые оттенки этой неисчерпаемой трагической темы. Как бы то ни было, суд приговорил его к расстрелу, и до 30 марта он прожил в ожидании смерти. В этот день его вывели на казнь, зачитали приговор и затем объявили, что расстрел заменен бессрочной каторгой.
Для отбытия наказания Фабричного этапировали в Александровский централ, знаменитую каторжную тюрьму под Иркутском, через которую прошло не одно поколение революционеров. О своей каторжной жизни он подробно рассказывает в статьях, опубликованных в 1920-е годы в журнале «Каторга и ссылка». Тюремные нравы, отношения, быт, характеры сокамерников — все это становится темой его публикаций. В них проявляется свойственная автору наблюдательность и точность оценок. На каторге тяга к чтению и знаниям, всегда ему свойственная, усиливается — он становится тюремным библиотекарем, несколько лет учит заключенных грамоте в тюремной школе. Он также продолжает вести политическую агитацию, размышляет о будущем, о путях преобразования общества.
Февральская революция 1917 года освободила политических узников Александровского централа. Выйдя на свободу, Фабричный поселяется в Рыбинске, где сначала работает журналистом, позже — в Центрсоюзе. В Рыбинске он женится на Вере Андреевне Кузнецовой. Однако уже в 1918 году его снова арестовывают, по его словам, за участие в издании антисоветского журнала «Рыбинский кооператор», но вскоре освобождают. В следующий раз он оказывается в тюрьме в 1921 году, и вновь его освобождают после двухмесячного заключения. Причинами арестов, безусловно, становится эсеровское прошлое Фабричного. В 1924 году в газете «Правда» он объявляет о выходе из партии и прекращении всякой политической деятельности. К этому времени он становится постоянным автором изданий «Общества политкаторжан», прежде всего журнала «Каторга и ссылка». Кроме статей, о которых говорилось выше, он публикует, в частности, словарь каторжного языка, в котором собраны не только многие примеры воровского арго, но и слова и выражения, которыми пользовались политзаключенные. Статьи Фабричного являются уникальными свидетельствами того времени. В одной из них он подробно рассказывает о том, что читали в тюрьме, какие книги заказывали, как и за счет чего пополнялась библиотека, каков был процент грамотных и безграмотных, о том, что в царской тюрьме многие становились грамотными.
К моменту переезда в Москву в семье родилось двое детей, Борис и Ида. В Москве Павел Никитович поступает на работу в одно из многих производственных предприятий, созданных на паях членами Общества политкаторжан: артель «Технохимик». Затем он поселяется в кооперативном жилом доме на Покровке.
В эти годы Фабричный ведет жизнь скромного служащего, занятого прежде всего семейными делами и интересами. Сослуживец Павла Никитовича Иван Михайлович Соловьев (сам проведший долгие годы в лагерях и чудом избежавший гибели), допрошенный в 1950-е годы, когда шел процесс реабилитации жертв сталинского террора, говорит следующее: «Фабричный работал кассиром, человек был робкий, к начальству уважительный, а по работе весьма честный и добросовестный». Еще один свидетель говорит: «Знаю его как человека вполне советского». Все эти характеристики не очень вяжутся с образом непреклонного революционера, террориста, политкаторжанина, но такова, видимо, была реальность тех лет. Еще Соловьев добавлял, что Павел Никитович с большой любовью говорил о своих детях, гордился их школьными успехами.
В 1930-е годы Общество политкаторжан начало испытывать давление со стороны власти, становясь все более и более неугодным государству. Это было, прежде всего, связано с созданием мифа о преимущественной роли большевистских лидеров в революционной борьбе и создании нового государства, с переходящей в ненависть неприязнью к представителям других партий, ветеранам революционного движения. Дело кончилось расформированием общества в 1935 году. В 1937-м НКВД уже впрямую занялось физическим уничтожением членов общества. Для этого была создана легенда о нелегальной эсеровской контрреволюционной организации в системе производственных предприятий общества, одним из которых была артель «Технохимик». На основании стандартных обвинений было арестовано 30 работников артели, в том числе и Фабричный. Его увели из дома 3 февраля 1938 года, затем последовал расстрел 7 марта того же года.
Семья Павла Никитовича жила в доме на Покровке до 1956 года. При аресте одну из комнат опечатали, и вскоре туда подселили пару жильцов. Именно в квартире на Покровке родились его внуки: Павел Борисович Фабричный, Алисия и Елена Гонсалес-Фернандес (Ида Павловна вышла замуж за одного из испанских детей, привезенных в СССР в 1937 году).
В своих воспоминаниях о Покровке дочь Павла Фабричного, Ида, писала: «Говорят, что не надо возвращаться на прежнее место, что в «одну реку» дважды не входят. А меня постоянно тянет на встречу с прошлым, я люблю ездить на Покровку. Там прошла большáя часть моей жизни, где была моя свадьба, где я еще жила с родителями, где у меня до 1938 года еще был папа. Давно все это было, но было, и я люблю к этому возвращаться. Хорошо, что там, на Покровке, 37 у меня еще остались подруги, к которым я хотя бы раз в год, а то и больше, езжу. Сердце сжимается, когда я смотрю на свой балкон. Дом уже другого цвета, и двор не тот, но все же это мой двор, где прошли мои детство и юность…»
Павел Фабричный был реабилитирован в 1956, но только в 1993 году стало известно, что именно расстрел стал причиной его смерти. В первом свидетельстве, выданном в 1956 году, причиной смерти было названо крупозное воспаление легких, от которого он якобы скончался в 1943 году. Все попытки узнать о месте захоронения были безуспешны. В 1993 году дочери Павла Никитовича была выдана повторная справка о реабилитации и новое свидетельство о смерти, в котором в графе о причине смерти значится «расстрел», место захоронения также не было указано. Позже информацию о том, что Фабричный захоронен именно на Бутовском полигоне, семья узнала случайно, увидев книги общества «Мемориал» в администрации Донского кладбища.
Архивные фотографии и документы следственного дела | Церемония установки таблички «Последнего адреса» (видео, фото) |
*** |
База данных «Мемориала» содержит сведения
еще о тринадцати репрессированных, проживавших в этом доме. Если кто-то из наших читателей хотел бы стать инициатором установки мемориального знака
кому-либо из этих репрессированных, необходимо прислать в «Последний адрес» соответствующую заявку. Подробные пояснения к процедуре подачи заявки и ответы на часто задаваемые вопросы опубликованы на нашем сайте. |