Москва, Фрунзенская набережная, 2/1
На карте На карте

| 21 апреля 2019

Пятиэтажный дом по адресу Фрунзенская набережная, 2/1 был построен в 1926-1932 годах по проекту архитектора А. Плигина в стиле конструктивизма.

Согласно базам «Мемориала», не менее семи жильцов этого дома стали жертвами политических репрессий в годы Большого террора. В ноябре 2018 года мы установили здесь первые три таблички «Последнего адреса». Затем заявку на установку памятных знаков оставшимся четверым подал наш волонтер и друг проекта Денис Пекарев, который когда-то жил неподалеку от дома № 2/1. Его отец, Александр Васильевич Пекарев, в начале 1920-х годов, спасаясь от голода в деревне, перебрался в Москву, где в то время работал на стройке его дядя. Дядя как раз и строил жилой дом на Фрунзенской набережной (тогда еще Хамовнической), поэтому Денис знал этот дом с детства. О самих же репрессированных известно крайне мало: в нашем распоряжении есть только анкетные данные, а сами следственные дела находятся в архиве ФСБ, и доступ к ним возможен только близким родственникам. К счастью, родственники одного из погибших – Ивана Петровича Жуковского –живы и они смогли рассказать нам о некоторых подробностях его жизни.


Самый молодой, Николай Петрович Храпач (Хропач), родился в 1905 году в селе Бельманка Екатеринославской губернии, в семье украинских крестьян. Получил высшее образование, в партии не состоял. На момент ареста, который состоялся 18 декабря 1937 года, был заместителем начальника спецотдела Главсельмаша Наркомата машиностроения СССР. Его, как и его соседей по дому, обвинили в «контрреволюционной деятельности». 

Продержав в тюрьме четыре месяца, 26 апреля 1938 года Храпача приговорили к высшей мере наказания. Его имя есть в так называемых сталинских списках, и приговор ему был подписан Сталиным, Молотовым, Кагановичем и Ждановым 19 апреля 1938 года. В этот день своим росчерком они обрекли на смерть 331 человека. Приговор был приведен в исполнение незамедлительно. Ему было всего 33 года. Что стало с его женой — Полиной Ефимовной Храпач-Чужмир — и приемной дочерью Эсфирь Чужмир, неизвестно.


Владимир Львович Аронов родился в 1902 году в Кременчуге. Получил высшее образование, в партии не состоял. На момент ареста, случившегося 10 апреля 1938 года, он работал диспетчером Главсельмаша Наркомата тяжелой промышленности СССР. 

Обвинение – «участие в контрреволюционной террористической организации». И его имя есть в сталинском списке от 10 июня 1938 года, подписанном Сталиным и Молотовым. Приговор последовал через четыре дня, 14 июня – высшая мера наказания, который был приведен в исполнение в тот же день. 

Ему было 36 лет. У Владимира Львовича осталась жена Фаня Моисеевна.




Михаил Иванович Лисин родился в 1898 году в Нижнем Новгороде, Получил высшее образование, в партии не состоял. Его арестовали 17 августа 1938 года, обвинение то же, что у Аронова – «участие в контрреволюционной террористической организации». И работа схожая – диспетчер завода «Красный плуг» Главсельмаша Наркомата машиностроения СССР. До этого он работал главным инженером Ростсельмаша. 

Его имя фигурирует в расстрельном списке, подписанном Сталиным, Молотовым, Кагановичем и Ворошиловым 25 сентября 1938 года. 27 сентября его приговорили к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Ему было 40 лет. 

Сведений о жене Лисина, Валентине Николаевне Лисиной-Встовской, найти не удалось.



Как мы видим, все трое во время ареста были сотрудниками Главсельмаша, которому подчинялся, в том числе, Ростсельмаш, один из первых советских заводов по производству сельскохозяйственной техники, начавший работать в 1929 году. В конце 1930-х в результате сфабрикованных дел и следовавших за ними арестов несколько раз менялся весь руководящий состав завода. С убийством Кирова началась новая волна репрессий на промышленных предприятиях. В январе 1937 года состоялся процесс по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра», где главными обвиняемыми стали Георгий Пятаков и Карл Радек – как бывшие троцкисты и, соответственно, шпионы, диверсанты и вредители.

В сборнике ростовского краеведа Ильи Весельницкого «"Красное колесо" переехало и через Ростсельмаш: хроника террора 30-х годов» фигурирует список № 4 под названием «Работники Главсельмаша, осужденные Военной коллегией Верховного суда СССР» (список далеко не полный — Весельницкий явно черпал информацию только из тех архивных документов, которые ему удалось раздобыть). Под номером 5 там числится Михаил Иванович Лисин, дело № 964598. А дальше приводятся такие сведения: «Арестован НКВД СССР по справке на арест как участник антисоветской шпионской диверсионной вредительской организации, действовавшей в Главсельмаше. Показал, что был завербован главным инженером Главсельмаша Небылицким и осуществлял вредительскую работу по срыву производства сельхозмашин, задержке в финансировании, когда работал в главке, срыву выпуска комбайнов на Ростсельмаше, не ремонтировалось умышленно оборудование, были задержки с отправкой режущего инструмента».

Истоки дела можно найти в рассказе того же Весельницкого о начале преследований второго директора Ростсельмаша Давида Марковича Карташева, также жителя дома № 2/1 на Фрунзенской набережной, до назначения на должность в Ростов работавшего в Главсельмаше (табличка Карташеву была установлена в ноябре 2018 года. Подробнее о нем можно прочитать здесь: «19 декабря 1937 года состоялось <…> заседание расширенного пленума Сталинского райкома ВКП(б) <…> Повестка дня – сообщение секретаря горкома Васильева и оргвопросы <…> О Карташеве он говорит, что "Карташевым раньше начали заниматься <…> его дела показывают, что он является продолжателем дела Глебова-Авилова (первого директора Ростсельмаша, арестованного в 1936 году и расстрелянного 13 марта 1937 года по обвинению в террористической деятельности. – прим. ред.) и имел связь с Главком. С места: "Когда приехал сюда Карташев, он привез Лисина, и не есть ли это маневр, когда почувствовал, что ему придется пойти туда, где он сейчас, то Лисин был отпущен в Москву?"».

И далее: «В архиве сохранились "Материалы о вредительстве в цехе ковкого чугуна" от апреля 1937 года. Секретарь парткома цеха Щербиникин пишет о руководителях цеха Небылицком – начальнике цеха, Касаткине – инженере, заведующем техническим отделом, Кулове – инженере по рационализации, что вся эта группа безнаказанно орудует и продолжает вредительство, благодаря тому, что имеет опору в Главке (Главсельмаш), там работает главным инженером Небылицкий, брат нашего Небылицкого, который оказывает известное влияние на руководящие круги нашего завода, в результате чего этот вредитель остается до сих пор не разоблаченным и творит гнусные дела».

Первым из этой «группы вредителей» был арестован главный инженер Главсельмаша Яков Борисович Небылицкий – 20 сентября 1937 года. Потом Карташев – 17 декабря 1937-го. Лисин почти годом позже – 17 августа 1938-го. Но 27 сентября Лисин уже расстрелян, а Небылицкого держали под следствием почти два года, очевидно, привлекая по «его делу» все новых и новых людей. Его обвинили в том, что он был участником антисоветской организации троцкистов и правых, созданной в Главсельмаше по заданию Пятакова, и расстреляли 17 июня 1939 года.

Не исключено, что Храпач и Аронов проходили по тому же самому делу или по похожему: Ростсельмаш и Главсельмаш давали богатую почву для фабрикации «дел».

Все трое главсельмашевцев, проживавших в доме № 2/1 по Фрунзенской набережной, были полностью реабилитированы в 1956 году.

В 1956 году Илья Борисович Небылицкий (брат Якова Борисовича), приговоренный к году исправительно-трудовых работ, но в 1940 году освобожденный по суду, был допрошен по делу Глебова-Авилова в качестве свидетеля и, как пишет Весельницкий, пояснил, «как добывались "признательные" показания по факту участия в контрреволюционной деятельности. Такие показания давались Небылицким с целью сохранения здоровья, так как "продолжали вызывать по ночам, ставили в кабинете, и я стоял часами на месте, а к утру отпускали в камеру, где спать не разрешали. Выбившись из сил через неделю после ареста, я стал сочинять всякие измышления о своей "преступной" деятельности на заводе (какой в действительности никогда не занимался)».

 

Последний из имеющихся в базе «Мемориала» репрессированных жителей дома № 2/1 по Фрунзенской набережной, судя по всему, стал жертвой «чисток» в РККА, где «вредителей» и «иностранных агентов» искали с особым тщанием.

Иван Петрович Жуковский (Жукас) родился в 1896 году в городе Биржай Ковенской губернии в семье литовского крестьянина.

С 1918 года Жуковский воевал в Красной армии, тогда же вступил в РКП(б). Продолжая служить, он окончил Военно-инженерную академию им. Куйбышева (бывшее Николаевское инженерное училище, располагавшееся в Михайловском замке в Петрограде). В 1932 году академия была переведена в Москву, размещалась на Покровском бульваре, 11 и позже получила имя В.В. Куйбышева.

После окончания учебы в академии Жуковский служил в Полоцке и Смоленске, затем был переведен в Москву, где и поселился женой и дочерью в доме № 2/1 на Фрунзенской набережной. В это время он принадлежал к высшему командному составу Красной армии, носил звание бригадного инженера, равное званию комбрига. В Москве Иван Петрович занимался строительством военных объектов, в том числе проектированием здания Министерства обороны там же, на Фрунзенской набережной.

В 1937 году Иван Петрович работал начальником управления военно-проектных работ в строительно-квартирном управлении РККА. 16 мая 1937 года он был арестован по сфальсифицированному обвинению. Его имя тоже есть в сталинском списке – от 10 июля 1937 года, подписанном Сталиным, Молотовым, Кагановичем и Ворошиловым, под номером 37.

14 июля Военная коллегия Верховного суда приговорила Жуковского к высшей мере наказания по обвинению в «участии в террористической организации». Его расстреляли в тот же день. Ему был 41 год.

Жену Жуковского, Клавдию Петровну (в девичестве Машкова) арестовали вскоре после расстрела мужа, в августе 1937 года, и осудили на восемь лет лишения свободы как ЧСИР – «члена семьи изменника Родины». Она отбывала заключение в Потьме, в Дубровлаге (Мордовия). О муже она знала, только, что он приговорен к «10 годам без права переписки».

Оставшейся без родителей девятилетней дочери Лиде посчастливилось избежать детского дома – она воспитывалась в семье сестры матери, Юлии Петровны, и ее мужа Ивана Павловича Кусакина, тоже военного инженера, преподавателя Военно-инженерной академии. Лидия окончила Московский энергетический институт и более полувека работала в сфере проектирования объектов теплоснабжения.

Лидия Ивановна всеми силами старалась узнать о судьбе отца. В 1956 году Иван Петрович Жуковский и его жена стараниями семьи были реабилитированы за отсутствием состава преступления. Клавдии Петровне не суждено было дожить до этого дня: она освободилась из заключения в 1945 году, но была ограничена в правах и не могла вернуться в Москву. Ей пришлось поселиться в Кашине, где она работала счетоводом на фабрике. В 1951 году она умерла в Москве, приехав навестить дочь и сестру.

В январе 1957 года Лидия получила фальшивую справку из отдела ЗАГС Красногвардейского района Москвы о том, что ее отец умер 12 августа 1940 года в заключении.

Истинную причину гибели своего отца Лидия Ивановна узнала много позже.

Церемония установки табличек «Последнего адреса»: фото, видео


Фото: Мария Олендская




Неправильно введен e-mail.
Заполните обязательные поля, ниже.
Нажимая кнопку «Отправить» вы даете согласие на обработку персональных данных и выражаете согласие с условиями Политики конфиденциальности.