Дом № 23 по Загородному проспекту был возведен по проекту архитектора Н.П. Басина в 1901 году в эклектичных чертах, которые главным образом заимствованы из построек французского и итальянского ренессанса.
В этом большом доме до 1917 года жил А.Ф. Керенский, артист К.А. Варламов, академик В.И. Воячек, располагалось Общество распространения просвещения между евреями в России. На первом этаже долгое время была аптека. На этом доме в мае 2018 года мы установили табличку в память о Павле Андреевиче Дитерихсе, а в апреле 2019-го – табличку в память об Альфреде Юрьевиче Тыруле.
В этом доме с дореволюционных времен (как минимум, с 1912 года) жил профессор русской словесности Семен Афанасьевич Венгеров с женой Раисой Александровной и детьми. В семье Венгеровых было шестеро детей. Для второго по старшинству, Всеволода, пережившего за 51 год своей жизни множество арестов и ссылок, этот дом стал «последним адресом».
Всеволод Семенович Венгеров родился в 1887 году в Петербурге. В 1905 году он окончил Николаевскую гимназию с золотой медалью. Гимназией в тот момент руководил Иннокентий Анненский — близкий знакомый Венгерова-старшего. С аттестатом гимназии Всеволод поступил в Санкт-Петербургский университет, где учился сначала на естественном, затем на юридическом факультете, входил в социал-демократическую группу университета.
В 1905 и 1907 годах он подвергался арестам за принадлежность к РСДРП и антиправительственную пропаганду среди крестьян, отбывал тюремное заключение. Об этом периоде в архиве ИРЛИ сохранились дневниковые записи Всеволода Семеновича «За решеткой» и «Из тюремных воспоминаний» (1906-1908 гг.). Известно, что в этот период отец Семен Афанасьевич писал прошение об освобождении сына из-под стражи, но получил отказ.
Всеволод Венгеров был женат на Анне Петровне Кузьминой, в 1909 году в семье родилась дочь Нина.
В 1911 году Венгерова арестовали за участие в студенческом движении, но вскоре освободили из тюрьмы и выслали вместе с женой и дочерью в Вологду. В Вологде он исполнял обязанности письмоводителя у присяжных поверенных Б.В. Троицкого и А.М. Виноградова.
Из писем Венгерова родным в Петербург видно, что он много раз менял место жительства в Вологде. Его адресами были: Зосимовская ул., д. 38; Белозеровой на Большой Петровке, дом Знаменского на Екатерининско-Дворянской улице. Здесь семья и встретила новый, 1913 год. Всеволод Венгеров пишет родителям: «У нас уже была публичная елка и прошла довольно весело; из детей главный контингент у нас составляли дети домохозяина, в количестве четырех человек <...> Завтра опять встреча Нового года, на которую нас очень зовет к себе почтенная адвокатская семья Сигорских». У Сигорских справят Венгеровы и масленицу. А компанию им составили известные вологодские адвокаты-вольнодумцы Орест Достойнов, Василий Макеев и Владимир Трапезников.
По агентурным сведениям Венгеров являлся наиболее активным по своей революционной деятельности среди вологодских ссыльных, состоял членом правления тайной кассы взаимопомощи ссыльных, заведовал делами кассы и был инициатором не воплощенной в жизнь идеи по доставке в Вологду нелегальной литературы для распространения среди вологжан.
В феврале 1913 года многие ссыльные ждали освобождения в результате амнистии к 300-летию дома Романовых. 14 февраля 1913 года начальник Вологодского губернского жандармского управления докладывал губернатору, что действия и замыслы Венгерова и других ссыльных «вызывают крайнюю необходимость в срочном удалении этих лиц из гор. Вологды в более отдаленную местность губернии». Всеволод был арестован и ждал этапа в Усть-Сысольск. Помогло вмешательство члена Государственной думы Александра Федоровича Керенского: он обратился с запросом о возможности облегчения участии ссыльных к товарищу министра внутренних дел генерал-майору Джунковскому. Активно хлопотали и вологодские адвокаты, присяжные поверенные - сами в большинстве в прошлом ссыльные, поднадзорные и политически неблагонадежные.
О дальнейшем Венгеров писал: «Как странно, нелепо и неожиданно меня арестовали, так же неожиданно и освободили <...> Тюремный инспектор объявил нам, что мы свободны от ареста, но должны немедленно на извозчике ехать к губернатору. Как были в этапном виде, т. е. в самых драных костюмах, предстали мы перед губернаторские очи, были весьма любезно приняты и узнали о содержании манифеста...». Затем Венгерову было сообщено о снятии надзора и сокращении на год срока ссылки (два года из трех он в тому моменту уже отбыл). «Мои дорогие! Вот я и свободный гражданин», - писал он родным.
В марте 1913 года Венгеров вместе с семьей покинул Вологду и вернулся в Петербург, где сдал государственные экзамены и получил диплом I-й степени по юридическому факультету Санкт-Петербургского университета. В 1914 году его зачислили помощником присяжного поверенного Санкт-Петербургской судебной палаты. Венгеров работал юрисконсультом в «Правде», профсоюзах, сотрудничал с журналами «Вопросы страхования», «Современник» и др.
В 1914 году его призвали на военную службу и вследствие болезни сердца назначили на нестроевую службу в канцелярию I-го пехотного полка, где он служил до Февральской революции.
В 1917-1919 годах Всеволод Венгеров был меньшевиком. Он занял депутатскую должность первого съезда, а также был участником ЦИК первого созыва. После Февральской революции — член исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, депутат I Всероссийского съезда Советов, член ЦИК Советов I-го созыва, член Предпарламента.
В 1918 году Венгеров стал заведующим бюро учета научных, литературных и общественных сил при Наркомате просвещения Союза коммун Северной области и заведующим домом-музеем «Память борцов за свободу», затем — на преподавательской и хозяйственной работе. В 1919 году он опубликовал библиографический указатель произведений В.Г. Короленко и литературы о нем.
В 1920 году Венгеров участвовал в боях на Южном фронте. В архиве ИРЛИ хранятся его воспоминания о революции и Гражданской войне.
В 1923 году он преподавал в Институте внешнего образования. С этого года начинается история его репрессий уже советской властью.
23 марта 1923 года Венгеров был арестован Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией по обвинению в контрреволюционной агитации, изготовлении, хранении и распространении контрреволюционной литературы. По данным архива УФСБ по СПб и ЛО, постановлением Комиссии НКВД по административным ссылкам от 11 мая 1923 года он был приговорен к высылке из Петрограда без указания срока, но 13 мая 1923 года освобожден под подписку о невыезде. По другим данным, в 1923-1925 годах он находился в ссылке в Нижнем Новгороде. По этому делу Венгеров был реабилитирован в 1998 году.
К 1930 году Венгеров работал экономистом Ленинградского отделения торговой палаты, жил на Загородном проспекте, 21. 16 сентября 1930 года сотрудники ПП ОГПУ в Ленинградском военном округе арестовали его как участника нелегальной антисоветской организации. Постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 28 февраля 1931 года Венгеров был сослан в Среднюю Азию, в Коканд на три года. По этому делу он был реабилитирован в 2002 году.
В 1936 году Венгеров снова в Ленинграде, работал начальником планового сектора треста столовых Октябрьского района Ленинграда. 7 мая 1937 года его вновь арестовали – по обвинению в «антисоветской пропаганде и участии в контрреволюционной организации» (ст. 58-10, 11 УК РСФСР). Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 28 июля 1937 года он опять был выслан - в Казахстан на пять лет. По делу об этой высылке он был реабилитирован в 1958 году.
В Казахстане Венгеров жил в городе Каркаралинск Карагандинской области, работал экономистом в Каркаралинском райпотребсоюзе. В последний раз в своей жизни Всеволод Венгеров был арестован 17 июля 1938 года. Постановлением особой тройки УНКВД по Карагандинской области 28 октября 1938 года он был приговорен к высшей мере наказания по ст. 58-1, 58-11 УК РСФСР и расстрелян 17 ноября 1938 года. Ему был 51 год.
По этому делу Венгеров был реабилитирован в 1958 году.
Будучи уже арестованным в Казахстане, опытный конспиратор Всеволод Венгеров все же сумел сообщить о себе жене, Анне Петровне, сопровождавшей его и в царских, и в советских ссылках. Вот строки двух писем, сохраненных его вдовой, а затем дочерью и переданных ими в дар Вологодскому музею-заповеднику:
9/VIII-1938 г.
«...Допрашивали крепко - четыре дня конвейера, издевательства, ругань, долгий крик в уши, в заключение мордобой (синяк под глазом держался долго). Но я, конечно, не подписался под бессмысленным, оскорбительным обвинением <...> Говорили, будто Караганда разорвала и мой протокол с непризнанным обвинением, и постановление об окончании следствия, но это, наверное, неправда <...> Твой В.»
11/VIII-1938 г.
«По всей видимости, сейчас отправят в Караганду <...> По слухам, будет теснее, чем здесь, но хоть немножко будут кормить, здесь только хлеб. Будет ли суд или дело пойдет в особое совещание, неясно. Я больше склонен думать, что последнее, т. к. для суда дело все-таки слишком плохо сляпано. А ведь даже я не поверил бы, что можно создать большое дело (чуть не 30 человек) при полном отсутствии даже элементов реальности <...> Жить буду с мыслью о тебе <...> Твой В.»
Церемония установки таблички "Последнего адреса"
*** |
Книга памяти "Ленинградский мартиролог"
содержит сведения еще об одном репрессированном, проживавшем в этом доме: это Александр Борисович Жигалин. Если кто-то из наших читателей хотел
бы стать инициатором установки ему мемориального знака, необходимо прислать в «Последний адрес» соответствующую заявку. Подробные пояснения к процедуре подачи заявки и ответы на часто задаваемые вопросы опубликованы на нашем сайте. |