Москва, улица Солженицына (б. Большая Коммунистическая), 24
На карте На карте

| 29 сентября 2019

Нынешний дом по адресу улица Солженицына, 24 был построен в 1959 году на месте более старого здания.

Согласно базам «Мемориала», не менее 15 жильцов дома по этому адресу стали жертвами политических репрессий в 1930-х годах. Сегодня одному из них мы установили мемориальную табличку.

Заявку на установку памятного знака подала микробиолог Наталья Колотилова. Она же написала текст, который мы публикуем ниже.


Георгий Константинович Бургвиц родился в 1889 году в Санкт-Петербурге в семье кондитера Константина Робертовича Бургвица и Авроры Карловны Бургвиц, обрусевших немцев, несколько поколений которых проживало в России. Родители Георгия дожили до войны и скончались в осажденном Ленинграде в годы блокады. Что стало с его родной сестрой Евгенией Луизой Бургвиц, на год старше Георгия, неизвестно.

В 1922 году Георгий Константинович окончил Петроградский агрономический институт, получив профессию микробиолога. Некоторое время он был старшим ассистентом Государственного Института опытной агрономии (ГИОА) по отделу микробиологии.

В октябре 1930 года в Ленинграде на Васильевском острове при Институте экспериментальной медицины под руководством академика Г.А. Надсона была создана Микробиологическая лаборатория АН СССР, ставшая важнейшим центром развития отечественной микробиологии. В октябре 1934 года в связи с переездом Академии наук СССР в Москву туда перебралась и лаборатория. Вскоре она была реорганизована в Институт микробиологии АН СССР (ныне - ФИЦ Биотехнологии РАН, Институт микробиологии им. С.Н. Виноградского РАН). Бессменным директором лаборатории и института до последних месяцев своей жизни был академик Надсон.

С первых дней существования Микробиологической лаборатории Бургвиц принимал активное участие как в ее научной работе (под руководством Надсона он занимался вопросами изменчивости дрожжей), так и в ее организации, выполняя функции исполняющего обязанности директора, а затем заместителя директора. Кроме того, до переезда в Москву он вел педагогическую работу в Ленинградском медицинском институте. Ему принадлежат труды в области технической и сельскохозяйственной микробиологии, посвященные свойствам дрожжей, используемых в виноделии (например, написанная в соавторстве с другими учеными работа «Испытание чистых культур виноградных дрожжей в условиях практического виноделия Южного берега Крыма»), а также две монографии в области фитопатологии.

Академик Г.А. Надсон

Судя по имеющимся документам, академик Надсон высоко ценил научные и организационные заслуги Бургвица. В 1933 году в письме, адресованном в Комиссию содействия ученым при Совнаркоме, он писал: «В ответ на письмо от 13.12 довожу до сведения, что в Микробиологической лаборатории АН СССР учеными крупного значения являются: 1) зам. директора лаборатории, старший микробиолог Г.К. Бургвиц, имеющий ряд ценных исследований в области микробиологии и ее технического приложения в технике и сельском хозяйстве. Он является одним из лучших знатоков в области бродильных процессов».

В октябре 1935 года Надсон писал в Президиум Академии наук СССР, добиваясь повышения Бургвицу зарплаты: «Старший микробиолог Бургвиц Г.К. работает в Академии наук с момента открытия Микробиологической лаборатории, в организации которой он принимал самое деятельное участие. Два года исполнял обязанности директора лаборатории и с декабря 1934 года является зам. директора института и как старший микробиолог одновременно заведует отделом дрожжей.

Г.К. Бургвиц отдает ежедневно много времени научной, организационной и педагогической работе института. Перевод института в Москву и организация его в Москве в значительной мере проведены при его непосредственном участии.

В связи с переводом в Москву Г.К. Бургвиц вынужден был оставить кафедру в 1-м Ленинградском медицинском институте.

В связи с вышеизложенным, Микробиологический институт просит об установлении ставки Г.К. Бургвицу до 800 руб., применительно к ставке зам. директоров других институтов биогруппы».

В ноябре 1935 года Георгий Константинович получил квартиру в Москве, где проживал с женой Зинаидой Альбертовной Бургвиц, урожденной Эбергардт и сыном Александром. До ареста ему оставалось меньше двух лет.

Заседание Ученого совета в Институте микробиологии. Бургвиц сидит по правую руку от академика Надсона

В 1937 году начался разгром Института микробиологии наряду со многими научными учреждениями. 29 октября 1937 года был арестован директор института академик Надсон. В тот же день арестовали и его заместителя профессора Бургвица, затем - заведующего отделом вирусов профессора Л.А. Зильбера (был сослан в лагеря), в феврале 1938 года – заведующего отделом почвенной микробиологии Д.М. Новогрудского (был сослан в Карлаг, Казахстан), заведующего кафедрой микробиологии Московского университета Е.Е. Успенского (расстрелян 14 октября 1938 года).

Всех их обвинили в «контрреволюционной деятельности и участии в террористической организации».

В расстрельном списке № 1 от 20 августа 1938 года, в котором содержатся имена 313 человек, имя Георгия Бургвица стоит на 35-м месте. В сопроводительной записке наркома внутренних дел Ежова сказано: «Прошу санкции осудить всех по первой категории» (первая категория означала расстрел. - прим. ред.). Подписи: «За». Сталин, Молотов. Помимо Бургвица в этот список попали имена крупных отечественных ученых: старшего научного сотрудника Института экономики АН СССР М.Г. Бронского (№32), академика Н.П. Горбунова (№64), профессора А.Н. Долгова (№79), научного сотрудника ВИЭМ Е.И. Донского (№81), историка-востоковеда, профессора А.Б. Дубсона (№84), экономиста, профессора Н.Д. Кондратьева (№128), младшего научного сотрудника Института мирового хозяйства и мировой политики Н.В. Конуса (№130), профессора МИИТ В.П. Крачковского (№140), старшего научного сотрудника НИИ языка и культуры при СНК Якутской АССР Г.В. Ксенофонтова (№144), медика, профессора К.К. Монахова (№178), академика В.В. Осинского-Оболенского (№197), техника, профессора П.Г. Пименова (№206), профессора Московского нефтяного института А.Ф. Притулы (№216), научного сотрудника Международного аграрного института А.И. Романского-Стражевского (№229), профессора Торфяного института П.П. Федорова (№281), доктора сельскохозяйственных наук И.Д. Шулейкина (№302) и других.

Приговор Бургвицу Военная коллегия Верховного Суда СССР вынесла 28 августа 1938 года. Он был расстрелян в тот же день.

Донской, Дубсон, Конус, Крачковский, Пименов, Романский-Стражевский, Федоров были расстреляны 22 августа, Шулейкин – 25 августа, Долгов, Ксенофонтов, Притула – 28 августа, Бронский, Осинский-Оболенский, Монахов – 1 сентября, Горбунов – 7 сентября, Кондратьев – 17 сентября.

Академик Надсон провел в заключении полтора года, 14 апреля 1939 года был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян на следующий день (в июне 2019 года «Последний адрес» установил ему памятный знак).

Александр Бургвиц


Георгий Константинович Бургвиц был реабилитирован в 1956 году.


Сын Георгия Константиновича Александр пошел по стопам отца и стал известным ученым. В 1944 году он окончил МГТУ им. Н.Э. Баумана, работал инженером-конструктором, в 1949 году защитил кандидатскую диссертацию, преподавал в Челябинском политехническом институте (ЧПИ), заведовал рядом кафедр, работал проректором по учебной работе ЧПИ. Его научные интересы были связаны в основном с гидродинамической теорией трения. Он автор 147 печатных работ, в том числе двух монографий. В Южно-Уральском Государственном университете установлен бюст А.Г. Бургвица. Он скончался в Челябинске в 1991 году. Его потомки живут сегодня в Челябинске.

***

Уже после установки таблички Георгию Константиновичу Бургвицу с нами связалась внучка Льва Николаевича Долоцкого, памяти которого мы установили 15 сентября табличку в Петербурге. Выяснилось, что тещей Долоцкого была та самая старшая сестра Бургвица Евгения Луиза Бургвиц, о которой нам ничего не было известно. «И мне, и моим родителям очень хорошо известно, что с ней стало, - написала нам правнучка Евгении Луизы Бургвич, Евгения Алифиренко. - У нас дома много фотографий Константина Робертовича Бургвица и Авроры Карловны Бургвиц, их детей, Георгия и Евгении. А уж всяких устных историй про них – полно».

По нашей просьбе Евгения собрала все, что ей известно о семье Бургвиц. Ее рассказ мы приводим ниже.

«Рассказ об их семье я могу начать с истории жизни и знакомства родителей Георгия и Евгении.

В ХIХ веке в Петербург ехали, как и сейчас, за лучшей долей, в значительной степени, материального характера. Но в случае Константина Робертовича Бургвица совпало все. Он ехал из Германии, чтобы работать, а нашел не только приличную по тем временам работу, но и встретил любовь всей жизни и будущую жену Аврору Карловну.

Аврора Карловна с детьми Евгенией и Георгием

Аврора Карловна родилась в семье владельцев красильной мастерской. Ее папа был уроженцем Швеции, а мама – финка. Поскольку производство было вредным, Аврора рано осиротела. "Шведское общество в Санкт-Петербурге", объединявшее обрусевших выходцев из Швеции, позаботилось о 16-летней сироте и устроило ее на работу в галантерейный магазин.

И вот однажды молодой и интересный иммигрант зашел в магазин купить перчатки и потерял голову от красоты девушки. Длинные и красивые светлые волосы Авроры были уложены в пышную корону золотистого цвета. Моя прабабушка рассказывала, что Аврора Карловна до глубокой старости сохранила роскошные волосы. Когда она их распускала, сидя на стуле, то концы волос ложились на пол.

Молодые люди поженились. Константин Робертович работал весовщиком на прядильно-ниточном комбинате. Жили они на Калашниковской (ныне – Синопской) набережной, дом 72 или 74, рядом с комбинатом. Их дом сохранился, хотя корпуса прядильно-ниточного комбината перестроили под Единый центр документов.

Не знаю, сколько всего детей родилось в этом браке, но на сохранившихся фотографиях у Константина Робертовича и Авроры Карловны двое детей – Георгий и Евгения. Они учились в немецких гимназиях – мужской Петришуле и женской Аннешуле. Нужно знать Петербург, чтобы понимать, что эти учебные заведения находились на порядочном расстоянии от Калашниковской, причем в разных местах: Аннешуле поближе, на Кирочной, а Петришуле – на Невском. Кстати, в ней училась моя бабушка, когда из гимназии Петришуле превратилась в советскую Единую трудовую школу.

Дети каждый день ходили пешком в свои гимназии. Моя прабабушка рассказывала, что они с Георгием в течение какого-то времени копили деньги, и наступал рано или поздно такой прекрасный день, когда они позволяли себе втайне от родителей взять извозчика до гимназий. Это случалось не так часто, как они хотели, из чего я делаю вывод, что семья жила в достатке, но детей не баловали.

Константин Робертович с собаками

Константин Робертович поднимался по служебной лестнице. Работодатель, наверное, был и домовладельцем, потому что, по рассказам прабабушки, когда Константин Робертович получал новую должность и прибавку к жалованию, к ним в квартиру заходил дворник и предлагал взглянуть на более просторную (и более дорогую) квартиру с окнами на набережную, чтобы переехать туда.

У старших Бургвиц была дача в Бернгардовке, сохранившаяся за ними до войны. Некоторое время Аврора Карловна держала мызу в Стрельне, которую ей подарил муж. Константин Робертович в 1904 году выписал из Германии двух боксеров и положил начало традиции в нашей семье держать собак. Собак не было только в Гражданскую войну и в блокаду. В остальное время всегда и везде, в ссылке и после нее, в относительно сытые семидесятые, в девяностые, когда я кормила свою собаку гуманитарными сосисками, в нашей семье было по несколько собак одновременно.

Не знаю, кто раньше отделился от родителей, Георгий или Евгения. Прабабушка вышла замуж за петербургского выходца из Польши и переехала на Васильевский остров. Молодой муж был живым, веселым и слегка легкомысленным. Евгения же воспитывалась в лютеранстве, которое предполагает некоторую суровость, сухость и требовательность к себе и окружающим. По лютеранской вере все, что делает человек, он делает во славу божию. Поэтому любой работе нужно отдавать все силы, во главе угла – перфекционизм. Разница в воспитании и менталитете молодых людей сказалась на их совместной жизни. Несмотря на то, что в то время были разрешены межконфессиональные браки без обязательного перехода одного из супругов (читай – жены) в другую веру, польские родственники очень плохо приняли Евгению Константиновну. Брак так и не стал удачным и в 1920-х годах распался. Из детей в живых осталась только моя бабушка, Валентина Евгения, урожденная Вальчук, 1914 года рождения.

Евгения в молодости

Аврора ладила с мужем своей дочери. Иногда она собиралась в гости к дочери на Васильевский остров. Сборы были тщательными, с мужем она проговаривала каждое движение вне дома. И вот, все распланировав, она ехала навестить семью дочери. Приезжала, располагалась, но через 10-15 минут в дверь врывался Константин Робертович с безумным видом и воплем: «Das ist unmöglich! (Это невозможно!) Ты могла попасть под трамвай!» Без жены он не мог высидеть и часа. До глубокой старости они были неразлучны. Про них можно сказать: «Жили долго и счастливо и умерли в один день». Они вместе угасли в блокадном Ленинграде, когда обоим было за восемьдесят.

Любовь к жене не мешала Константину Робертовичу подшучивать над ней в вопросах религии. Так, семейный анекдот гласит, что Аврора Карловна по воскресеньям ходила в кирху слушать проповедь. Константин Робертович к религии относился равнодушно и не был примерным лютеранином. В то время воскресная проповедь, помимо прямого предназначения, выполняла роль нынешнего телевидения и прочих маленьких радостей. Женщины начинали «обожать» пастора и впечатляться его проповедями до обмороков. И вот приходит домой Аврора, в очередной раз вся заплаканная от умиления, и сообщает супругу: «Ах, Константин, сегодня пастор так говорил, так говорил! Все плакали!» Он, слегка раздраженно, спрашивает: «Аврора, и что он говорил?!» - «Ах, я не знаю, что он говорил!».

Сын Георгия Бургвица Александр
с матерью, Зинаидой Эбергардт

Георгий Константинович был полностью погружен в науку, что во многом стало причиной распада его семьи. Моя прабабушка говорила, что женитьба на Зинаиде Эбергардт не принесла счастья обеим сторонам. Зинаида считала, что науку Георгий любит больше, чем семью, и в конце концов ушла от него. Не знаю, когда это случилось. Возможно, арест он встретил, уже будучи одиноким.

Моя прабабушка, Евгения Константиновна, прожила всю последующую жизнь с дочерью. Бабушка Валентина стала геологом-геофизиком, ее муж Лев Николаевич Долоцкий, которого расстреляли в 1941 году, был военным топографом. Прабабушка часто сопровождала их на полевых работах. После первой блокадной зимы и уже после ареста и гибели Льва Николаевича, Евгению Константиновну с внуком, моим отцом, отправили в эвакуацию в Омскую область, хотя они туда не доехали. Бабушку же отправили в Красноярский край как жену «врага народа». Им каким-то образом удалось оказаться вместе. Сначала они жили в поселке Южно-Енисейск, затем в Мотыгино Красноярского края, а потом в поселке Маклаково (ныне – Лесосибирск). Там Евгения Константиновна и похоронена. Скончалась она внезапно, в возрасте почти 83 лет. Я ее хорошо помню.

В 1948 году моя бабушка приехала с сыном - моим отцом - в Ленинград и попыталась восстановить права на квартиру на Васильевском острове, возбудив тем самым живой интерес к своей персоне во властных структурах. Она успела навестить своего двоюродного брата Александра Георгиевича, но, по рассказам, он встретил ее без родственного восторга. Понятно, что имея расстрелянного отца, он сам находился не на хорошем счету, а тут еще объявилась кузина с мужем - «врагом народа» - в собственной биографии. И бабушка поспешила вернуться в Сибирь, где до 1953 года положение ее было весьма шатким из-за немецких корней. Она все время писала какие-то оправдательные письма в органы на темы «Почему немка», «Почему здесь» и прочее.

Таким «подозрительным» семьям, как наша, даже в семидесятые годы не разрешали селиться в крупных городах, поэтому бабушка с отцом и мамой переехали в Выборг, где мы и жили долгое время. Валентина Владиславовна умерла в 1987 году и похоронена в Выборге».


Церемония установки таблички «Последнего адреса»: фото, видео

Фото: Оксана Матиевская
***
База данных «Мемориала» содержит сведения еще о четырнадцати репрессированных, проживавших в этом доме. Если кто-то из наших читателей хотел бы стать инициатором установки мемориального знака кому-либо из этих репрессированных, необходимо прислать в «Последний адрес» соответствующую заявку.
Подробные пояснения к процедуре подачи заявки и ответы на часто задаваемые вопросы опубликованы на нашем сайте.

Неправильно введен e-mail.
Заполните обязательные поля, ниже.
Нажимая кнопку «Отправить» вы даете согласие на обработку персональных данных и выражаете согласие с условиями Политики конфиденциальности.