Пятиэтажный дом по адресу Фрунзенская набережная, 2/1 был построен в 1926-1932 годах по проекту архитектора А. Плигина в стиле конструктивизма.
Согласно базам «Мемориала», не менее восьми жильцов этого дома стали жертвами политических репрессий в годы Большого террора. В ноябре 2018 года мы установили здесь первые три таблички «Последнего адреса». Еще четыре памятных знака появились здесь в апреле 2019 года. Сегодня к ним прибавилась восьмая табличка.
Юлия Владиславовна Молочникова-Филиппович родилась в 1904 году в селе Башпагир Ставропольского уезда Ставропольской губернии. В заполненной при аресте анкете она написала, что ее отец был ветеринарным врачом. Однако в анкете ее брата, Николая Владиславовича Филипповича, с 1935 года не выходившего из лагерей и в начале 1938-го расстрелянного, значится, что он «из дворян». По воспоминаниям одного из членов семьи Аллилуевых, в которую после расстрела Юлии Владиславовны вошел ее бывший муж, Николай Владимирович Молочников, Филипповичи принадлежали к польской аристократии, отец Юлии был царским генералом (В.С. Аллилуев. Хроника одной семьи: Аллилуевы, Сталин. — Москва, «Молодая гвардия», 2002).
В Москву Юлия Владиславовна перебралась, по всей вероятности, незадолго до ареста, поскольку в 1935 году она еще жила в Ленинграде, где также жили ее мать и бабушка и работал муж (здесь же, в Ленинграде в 1931 году родилась их младшая дочь Ксения). После этого она какое-то время жила в Свердловске. Будучи певицей, артисткой Московской филармонии, на момент ареста Юлия Владиславовна по болезни не работала.
Ее арестовали 26 июня 1938 года за «активную контрреволюционную деятельность, высказывание ненависти к руководителям ВКП(б) и советского правительства».
Легко можно предположить, что Молочникова-Филиппович была арестована в рамках так называемой польской операции, начавшейся летом 1937 года и сгубившей более 100 тысяч человек. В справке на ее арест содержатся все нужные для этого «подозрения»: «призывает к активной борьбе с соввластью», «поддерживает связи с сотрудниками польского посольства в Москве». Тут и до шпионажа недалеко, который вменялся в вину чуть ли не каждому второму, проходившему «по польской линии». Да и брат Юлии Владиславовны, начавший с «содействия контрреволюционной зиновьевской группе» (в отличие от беспартийной сестры он – член ВКП(б) в 1925-1929 годах), закончил «шпионской деятельностью». Но Юлия Владиславовна, натура прямая и бесстрашная (или артистически безрассудная), дала следствию такой «богатый материал», что никакая «шпионская деятельность» не понадобилась.
Как явствует из следственного дела, во время допросов она заявила, что «Советская власть представляет собой террористическую диктатуру группы возглавляющих ВКП(б) коммунистов, управляющих страной и держащих власть в своих руках только насилием, запугиванием и обманом масс». Что «разговоры официальных агитаторов и пропагандистов и утверждения Советской прессы о морально-политическом единстве всего Советского народа представляют собою грубое и лживое искажение действительности». По ее представлениям, «подавляющее большинство населения СССР недовольно Советской властью или прямо враждебно этой власти, но, будучи скованным страхом перед жестокими массовыми репрессиями НКВД – молчит, громко не заявляет о своих действительных политических настроениях». Что СССР – страна, «где отсутствуют какие бы то ни было признаки подлинной демократии». Что «политический строй и экономическая система Советского Союза не могут обеспечить экономическое, политическое и культурное развитие <…> страны <…> в тех масштабах, которые мог бы дать, при условии нахождения у власти умных политиков, капиталистический строй». В силу всех этих соображений, признается допрашиваемая, она и высказывалась «о необходимости активной борьбы всех недовольных этой властью за падение этой власти».
Однако, соглашаясь, что вела с родными и близкими друзьями «разговоры контрреволюционного характера» и даже заявляла «о необходимости убийства Сталина» и о том, что «сама пошла бы на это убийство», Молочникова-Филиппович поначалу категорически отрицает какую бы то ни было «контрреволюционную деятельность». Но следствию необходима именно «деятельность», поэтому от допроса к допросу требования «дать совершенно исчерпывающие показания», подкрепленные, как мы теперь знаем, зверскими истязаниями, только усиливаются. И Молочникова-Филиппович в конце концов сдается и признает себя виновной «в систематической злобной контрреволюционной агитации в той среде», в которой она работала.
10 октября 1938 года тройка УНКВД по Московской области выносит расстрельный приговор по статье 58-10 ч. 1 УК РСФСР. Приговор был приведен в исполнение 19 октября. Юлии Владиславовне было 34 года.
Ее семилетняя дочь Ксения, а также старший сын Лев 14-ти лет остались с отцом, инженером-конструктором, но отца в 1947 году арестовали, уже как члена клана Аллилуевых, и он отсидел несколько лет. Среди предъявленных ему обвинений тоже были «антисоветские измышления» и «очернение Сталина».
Юлия Владиславовна Молочникова-Филиппович была реабилитирована в 1989 году.
Церемония установки таблички "Последнего адреса": фото, видео
