Доходный дом братьев Баевых был построен в 1912-1913 годах архитектором И.С. Кузнецовым. Фасад украшен двумя полукруглыми панно и барельефом. В разное время в этом доме, который краеведы называют иногда «домом научных деятелей», жили зоолог Н.А. Бобринский, математик Н.А. Глаголев, пианист и композитор А.Б. Гольденвейзер.
Согласно базам «Мемориала», по крайней мере восемь жильцов этого дома стали жертвами политических репрессий 1930-х годов. Среди них три члена одной семьи: филолог Николай Николаевич Дурново и два его сына - Андрей и Евгений. Памятный знак Николаю Николаевичу мы установили в январе 2018 года, его старшему сыну Андрею – в июле того же года
Сегодня к этим табличкам добавился еще один знак – в память второго сына Николая Николаевича, Евгения.
Евгений Николаевич Дурново родился в 1915 году в городе Руза Московской губернии в семье филолога Николая Николаевича Дурново.
С ранних лет он начал осознавать, насколько его семья и ее близкое окружение чужды советской власти и отторгаемы ею. В следственном деле есть текст, написанный рукой Евгения, где он пытается объяснить истоки своей неприязни к советскому государству: «Трудно сказать, с каких именно пор впервые начали у меня проявляться признаки озлобленности и ненависти к Советской власти. Вероятно, с того момента, когда я стал более или менее сознательно мыслить и рассуждать, то есть в 1929-1930 году, часто слыша от отца возгласы недовольства, встречаясь со старыми, уже отжившими людьми, я невольно сам впитывал в себя те же взгляды, свойственные выбитому из колеи дворянству».
Поначалу молодой человек пытался принять советскую жизнь: после семилетки он поступает в школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) завода «Динамо» и в 1933 году заканчивает ее. В ФЗУ он вступает в комсомол, но вскоре понимает, что «своим» для советской власти ему не стать. Он видит «громадную пропасть между собой и остальными комсомольцами из рабочей среды» и выходит из комсомола, умышленно не платя взносы.
В ноябре 1933 года Евгений становится актером в Театре масок ЦПКиО имени Горького.
Беда пришла в семью в конце декабря 1933 года, когда арестовали Николая Николаевича и его старшего сына Андрея. Обоих обвинили в «контрреволюционной деятельности и принадлежности к антисоветской организации – «Российской национальной партии» (РНП)». По так называемому «делу славистов», помимо отца и сына Дурново, проходило более 100 человек. Среди арестованных были академики М.Н. Сперанский, В.Н. Перетц, члены-корреспонденты АН Г.А. Ильинский, А.М. Селищев и другие видные советские ученые: выдающиеся искусствоведы, антропологи, лингвисты, литературоведы, филологи, архитекторы, реставраторы, музыковеды, а также агрономы, врачи, музейные работники. Дела по участникам РНП в Москве и Ленинграде были выделены в отдельные производства.
29 марта 1934 года Николай Николаевич был приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей, Андрей – к пяти годам ИТЛ. Обоих отправили отбывать срок на Соловки. 9 октября 1937 года дело Николая Николаевича было пересмотрено, и особая тройка УНКВД Ленинградской области приговорила его к расстрелу «за антисоветскую деятельность в Соловецкой тюрьме». 27 октября 1937 года приговор был приведен в исполнение. Андрея перевели в САЗлаг в Узбекистан, где он был повторно осужден и расстрелян 5 января 1938 года.
Вскоре после ареста Николая Николаевича и Андрея были арестованы невеста Андрея, 17-летняя Варвара Трубецкая, и ее отец Владимир Сергеевич Трубецкой, брат крупнейшего лингвиста Н.С. Трубецкого. Они также проходили по «делу славистов». Оба были отправлены в ссылку в Андижан (Узбекистан), там повторно осуждены и расстреляны 30 октября 1937 года.
После ареста отца и брата на 18-летнего Евгения легла ответственность за мать Екатерину Евгеньевну и 20-летнюю сестру Ольгу – тяжелого инвалида с больным сердцем. Молодой человек пытается найти способ прокормить семью и поддержать сестру, которой необходимо усиленное питание и лечение. «Привыкший <…> с детства к нужде и бедности, я впервые сталкиваюсь с обязанностями главы семьи, кормильца, и, не имея определенной специальности, получая гроши, я ощущаю всю трудность этих обязанностей».
Испытывая все большую неприязнь к власти, лишившей его близких людей и возможности учиться, он пытается сблизиться с теми, кто разделял бы его взгляды. Однако неловкие попытки Евгения найти «контрреволюционно настроенную молодежь» остаются безуспешными. При этом он понимает, что его взгляды и знакомства становятся подозрительными для коллег. Поэтому в начале 1936 года он уходит из Театра масок и устраивается культработником на курорт «Шафраново». В том же году умирает его 23-летняя сестра Ольга. У матери он остается один.
Годом раньше Евгений Дурново знакомится с военным атташе американского посольства Филиппом Файмонвилем. Это знакомство, а также найденная дома тетрадь с «контрреволюционными» записями и стихами легли в основу следственного дела.
За Евгением пришли 9 февраля 1937 года. Его обвинили в «связи с военным атташе иностранного государства, проведении шпионской работы и контрреволюционной агитации».
Характерно, что на вопросы следователя он отвечает с предельной откровенностью. Евгений не отрицает, что найденный при обыске дневник с «контрреволюционными» высказываниями принадлежит ему, написан его рукой, нисколько не пытаясь скрыть своих убеждений. То же мы видим и в ответах Евгения на вопросы следователя (тот, разумеется, упорно добивается признания в шпионаже по заданию американца) об отношениях с Файмонвилем. Согласно показаниям Евгения Дурново, как и трех остальных арестованных по тому же делу, Файмонвиль знакомился с молодыми людьми в Москве, окружал их вниманием, дарил дорогие билеты в театры, делился пластинками, журналами, книгами, катал на своем автомобиле, угощал и прочее, интересовался их жизнью и просил знакомить с их молодежным окружением. На протяжении всего следствия Евгений упорно твердит: подозревая по поведению Файмонвиля, что тот пытался его завербовать, он прервал знакомство. Как же так, провоцирует его следователь, ведь вы же хотели вести контрреволюционную работу, почему же вы отказались от шпионажа? На это арестованный твердо отвечает, что, несмотря на свои антисоветские взгляды, он считает шпионскую работу делом недостойным, так как она приносит зло не только государству, но и стране, а это против его убеждений.
4 июля 1937 года Евгения Дурново приговорили к восьми годам исправительно-трудовых лагерей с поражением в политических правах на четыре года. Срок он отбывал в Вологодской тюрьме. 15 сентября 1937 года особая тройка при Управлении НКВД по Севобласти приговорила его к расстрелу за то, что он, «отбывая наказание в Вологодской тюрьме, распространял среди заключенных контрреволюционную клевету на руководителей ВКП(б) и Советского правительства». Приговор был приведен в исполнение 29 сентября 1937 года. Евгению было 22 года.
Екатерина Евгеньевна Дурново, потерявшая всех своих детей и мужа, больная водянкой, без средств к существованию, прожила еще семь лет и умерла в 1944 году.
Евгений Николаевич Дурново был реабилитирован в 1989 и 1991 годах.
Церемония установки таблички проекта «Последний адрес»: фото, видео
